Читаем Зарубежный экран. Интервью полностью

«Дорогу без конца» поставил Лесли Норман по роману Д. Арси Найленда «Обуза» Финч играл в ней главную роль — Джима Маколея. Эта картина шла на наших экранах в 1965 году. Но и до сих пор помнишь мужчину в низко надвинутой на глаза шляпе, шагающего по уходящей вдаль бесконечной дороге. И рядом с ним девочка, его. дочь — обуза. Человек с большими мозолистыми руками хотел свободы и независимости, а стал бродягой. Он еще не люмпенпролетарий, но до этого осталось недолго. И только дочка заставляет его сохранить себя, не растерять честь и гордость рабочего человека. Фильм целиком был снят в Австралии. А образ Маколея, связанный с местами и людьми, которых Питер Финч хорошо знал, стал большой творческой удачей артиста.

«Характер моего героя, — говорит Финч, — был мне знаком по временам моей молодости. Я знал этот тип бродяг, которые работали то там, то здесь, и мне это было интересно».

Через два года на 11 Московском Международном кинофестивале показывался фильм «Процесс над Оскаром Уайльдом». Режиссер Кен Хьюз ограничил действие теми сторонами жизни писателя, которые привели его на скамью подсудимых по обвинению в безнравственности, а потом в тюрьму. В соответствии с режиссерским замыслом Питер Финч рассказывает о трагедии Уайльда — трагедии не писателя, а человека. Показывает его избалованность, позерство и вместе с тем обаяние, остроумие. Но трагедия Уайльда-человека помогает зрителю понять слом двух эпох жизни Уайльда-писателя, увидевшего наконец кроме мира великосветских салонов другой мир. Уайльд—Финч вызывает жалость, заставляет смотреть на себя с болью и состраданием. Тонкость рисунка этой роли была отмечена жюри фестиваля, присудившего Питеру Финчу приз за лучшее исполнение мужской роли.



«Красная палатка»


— Судя по двум фильмам, в которых мы вас видели, перечню театральных работ, наконец, роли в «Красной палатке», вы не придерживаетесь строгого амплуа.

— У меня его попросту нет. Актер должен уметь играть разные роли. Бывает, что обстоятельства заставляют играть одно и то же. Нужно стараться избегать этого. Пока мне это удавалось. После картины «История монахини», где я снимался с Одри Хепбёрн, играя врача, работающего в джунглях, мне стали предлагать роли врачей. Пришлось отказываться.

— В чем вы видите разницу между актерской игрой на сцене и на съемочной площадке?

— Только в технике. Внутренняя сущность актерского преображения та же — изменяются способы. В театре актеру помогают материальные предметы, присутствие зрителей. В кино нужно уметь передать мыслительный процесс в те секунды, когда на актера смотрит камера. Поэтому в кино особенно важны глаза — в них выражается мысль. Кино мне потому и нравится больше, чем театр, что публика может читать мысли актера по его глазам. Для театра, разумеется, необходимо более широкое владение техникой. Но в кино, в съемках крупным планом, в вашем мозгу может мелькать множество мыслей одна за другой, и если вы на самом деле думаете обо всем этом, то это непременно будет видно.

— В чем вы видите свои достоинства и недостатки как актера?

— Недостатки в том, что, как у многих английских актеров, у меня нет специального образования, и в том, что мне не удалось достаточно много играть в классических пьесах, а это очень важно. Достоинство в том, что я много ездил и много видел, а это иногда важнее, чем долго и нудно изучать драматическое искусство. Разумеется, это не может служить правилом для всех, но у меня счастливо сложилась судьба. Я жил в Европе, Азии, Австралии, Америке, во время войны был зенитчиком на Тихом океане, потом работал в Африке, у меня большой запас наблюдений.

— Назовите, пожалуйста, ваших любимых киноактеров.

— Старая английская актриса Эдит Эванс, Альберт Финни. Очень люблю Марчелло Мастроянни — он делает все с удивительным юмором, как будто сам смеется над собой, а это очень ценно в человеке. Преклоняюсь перед Орсоном Уэллсом — актером, обладающим магнетической силой воздействия. Пожалуй, он неотразим даже тогда, когда играет не в полную силу.

— Ваши любимые фильмы?

— «Великая иллюзия» Ренуара, «Иван Грозный» Эйзенштейна.

— Вас не привлекает режиссура в кино?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное