Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг.

Закончив гимназию в 1917, Михаил провел лето на Волге, в Романове-Борисоглебске (в советское время – Тутаев), где в конторе Романовской мануфактуры работал его старший брат. Вероятно, впечатления того лета и осени были слишком сильными и серьезными в жизни 19-летнего юноши, требовали какого-то особого выражения. Они вылились в стихи. В отличие от старшего брата, официально состоявшего в союзе поэтов, Михаил, скорее всего, не предназначал свои поэтические опыты для публикации. По его стихотворениям можно прочитать историю души, это своего рода поэтический дневник.

В 1918 году Михаил Штих поступил в Московский университет на медицинский факультет, а в 1919 бросил его и стал студентом консерватории. Одновременно он пошел на службу – делопроизводителем 2-го разряда в один из отделов Наркомздрава. Вероятно, с работой ему помог дядя, брат матери, известный врач Абрам Соломонович Залманов, занимавший в то время пост одного из заместителей наркома здравоохранения. И когда летом 1919 года Залманова командировали в Крым для реализации ленинского декрета «О лечебных местностях общегосударственного значения», он взял с собой племянника в качестве секретаря – поработать в период летних каникул. Однако превратности гражданской войны сильно затянули командировку: Крым перешел в руки белых. Единственным документом, подтверждавшим личность Залманова, был мандат, собственноручно выписанный Лениным на бланке Совета Народных Комиссаров. Нечего было и думать о том, чтобы перебираться с ним через линию фронта. Дядя и племянник остались в Крыму, переезжая с места на место, их крымская одиссея закончилась лишь зимой 1920–21 гг.

Там, в Крыму Михаил Штих пережил большую, но недолгую любовь к девушке по имени Соня Мейльман, которая вместе с родителями покидала Россию. Крымские стихи этого периода составляют половину поэтического наследия М. Л. Штиха. В них – любовь, разлука и фоном – война, прекрасный Крым и корабли, уносящие людей на чужбину. Восемь из тридцати пяти стихотворений напрямую посвящены «С», в большинстве обозначена география скитаний: Судак, Алупка, Ялта, Тифлис. В Грузии тогда была меньшевистская республика, и дядя с племянником пытались перебраться домой оттуда – безуспешно. Вернулись они только после того, как Крым вновь взяли красные. Причем дядя поехал поездом, а племянник выбрал более романтический путь и поплыл на парусно-моторной шхуне «Риск». Разыгравшийся шторм порвал паруса, запустить машину моряки не смогли (стихотворение «Шторм»). Бурю удалось пережить, но после ее окончания шхуна оказалась посреди моря «без руля и без ветрил». Злоключения на этом не кончились, путешествия в эпоху гражданской войны по России описаны многими, предприятие это было рискованным в любом случае. Михаил Штих переболел двусторонним воспалением легких и вернулся домой лишь через три месяца, исхудавший, грязный и завшивленный. Все эти три месяца близким ничего не было о нем известно.

По возвращении Михаил продолжал вспоминать свою крымскую любовь, писал стихотворные послания к далекой возлюбленной, о которой не имел никаких вестей («Не надо сна. Я знаю и во сне»). Одной из просьб уехавшей девушки было разыскать в Москве ее родственницу, Евгению Лурье, приехавшую из Могилева учиться живописи. Штих нашел молодую художницу через адресный стол, они подружились. Женя тоже жила искусством, любила стихи, которые Миша читал ей во множестве. Вскоре он в нее влюбился. Навестив ее как-то за городом, осенью 1921, сделал признание – очень поэтически, прочитав посвященное ей стихотворение «Портрет». Девушка всё поняла. Она ответила: «Миша, мы с вами останемся друзьями. Вы меня поняли?» С растерзанной душой молодой человек вернулся домой, в Москву. Обуревавшие его чувства вылились еще в одно стихотворение («Эта боль – как туго затянутый пояс»).