Читаем Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг. полностью

Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг.

Михаил Штих (1898-1980) – профессиональный журналист, младший брат Александра Штиха, близкого друга Бориса Пастернака. В юности готовился к карьере скрипача, однако жизнь и превратности Гражданской войны распорядились иначе. С детства страстно любил поэзию, чему в большой степени способствовало окружение и интересы старшего брата. Период собственного поэтического творчества М.Штиха краток: он начал сочинять в 18 лет и закончил в 24. Его стихи носят характер исповедальной лирики и никогда не предназначались для публикации. Однако, несмотря на юность автора, они талантливы и самобытны, и представляют несомненный интерес как для специалистов-исследователей поэзии начала XX века, так и для широкого круга любителей русской словесности. Стихотворения М.Л.Штиха публикуются по документам, хранящимся в личном архиве С.В.Смолицкого.

Михаил Львович Штих

Поэзия / Стихи и поэзия18+

Михаил Штих. Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг.

«В далекой реке отраженье огней…»

В далекой реке отраженье огнейЗатеплил у города вечер…Как плачет в глуши опустевших полейОсенний тоскующий ветер!На западе отблески солнечных снов,И всё это кажется ложью –И ветер и жалобы перепеловНад стынущей скошенной рожью.О, как мне, мой ветер, в тебе не узнатьМетелей далекого гула!Я знаю: ты, осень, вернулась опятьИ душу тоской захлестнула.

1917, Романов-Борисоглебск

«Вся жизнь – таким немудрым знаком…»

Вся жизнь – таким немудрым знаком,Вся цель и все мои грехи –Как уходящий красный бакан*,Огонь береговой вехи.Уж ночь близка. Мрак неминуем.Всё, как огни, уйдет назад…О, ты, не смытый поцелуем,Разлитый по реке закат!

* Бакан – устаревшее бакен.

ОТЪЕЗД («Их не было.И мы их не хотели…»)

Брату

Их не было. И мы их не хотели.Их срезал колокол – все вереницы слов,И за меня тебе привет пропелиПевучие цимбалы буферов.И паровоз, захлебываясь плачем,Рванулся в ночь, как раненый дракон…Дыханьем лета пыльным и горячимДышал мой город в прорези окон.Вокзал ушел. Не помнишь и не знаешь,Что были мы иль не были вдвоем…Я знаю, что ты взглядом провожаешьВагон последний с красным фонарем.

1917

НЕЗНАКОМКЕ

Дымила грязь. Снег почерневший таял…Вы в легком белом шли – задумчиво-грустны,Как ангел падший, изгнанный из раяИ брошенный сюда, в водоворот весны.Осколки луж – как окна на болоте,И Вас засасывал весенний черный гной.А мне казалось – Вы как будто ждете,Что встанут просини и крылья за спиной.Но – темнота. И только плыли тени,Как птица вздрагивал и бился желтый газ…Вздохнула ночь туманом испарений,Прилипла к улице и разлучила нас.

1917, Москва

ОТЪЕЗД («Уж обессилел кровью плакать…»)

Н.И. и В.И.Ш.

Уж обессилел кровью плакатьЗаката длинный тонкий меч…Там, за окошком, ночь и слякоть –Вожатой проводов и встреч.Прильнул щекой к оконной раме.Огни на дальнем берегу…Я образ дней, ушедших с Вами,В душе надолго сберегу.Уйдет капель – разлук подруга…Пусть. Больно знать лишь, что за нейВзметнется и заплачет вьюгаИ заметет следы саней.И больно знать, что всё на свете –Как этот хрупкий санный след,Что мой рассвет замрет, заметенМетелью пролетевших лет.

1917, Романов-Борисоглебск