Засада из Чёрных Лепестков

— Работа одного юноши. — Воодушевлённо начал мужчина. — Он был странником, прямо как ты, и поселился у нас в деревне на некоторое время.

Бин Ванмэй навострил уши, а старик продолжил.

— Тогда деревня была ещё очень мала, ресурсы были в нехватке, а люди нуждались в крыше над головой. Но даже в таких условиях мы не пренебрегали сил и времени для памяти о нём. — Улыбка на лице старика померкла, на её смену в голосе появилась толика нежности. — Наш ангел, который протянул нам руку помощи в самую трудную минуту, и благодаря которому была построена Цзиньмао.

Бин Ванмэй перевёл взор со статуи на старосту, в его старческих глазах читалось восхищение и отцовская любовь — это напомнило ему случай с Сюй Мэйли, когда та разглядывала табличку. В своей жизни Бин Ванмэй лишь единожды видел такой вид столь чистой и искренней любви, вот, он видит её во второй раз.

Он опусти голову, глаза его чуть померкли.

— Вижу, вы очень им гордитесь.

Лао отвлёкся от статуи и посмотрел на него.

— Верно. Потому мы и расположили здесь сад в его честь. Тот юноша, что выковал статую также с ним встречался, создал её и не потребовал плату за работу. Как по мне, очень благородно.

«Получается, что тот странник, и юноша, изображенный ввиде изваяния — не один и тот же человек? — подумал беловолосый мужчина. — Хотя, чему тут удивляться, выковать статую в целый чжан самому себе — это же каким самолюбивым нужно быть…»

Пока Бин Ванмэй поддавался глубоким размышлениям, в ряд его мыслей проник ненавистный голос:

«Уходи. От сюда!» — Разъярился Вэйюан.

«А не пойти ли тебе к черту?! — Ничуть не уступая по злости голосу, воскликнул Бин Ванмэй. — Явился-таки? Да что на тебя нашло в конце-то концов!»

Однако, к его удивлению, Вэйюан не проронил больше ни слова. Бин Ванмэй сжал кулаки настолько сильно, что по ногти впились в плоть, и по ладоням медленно начали стекать капли крови.

Как же его раздражал характер непредсказуемого Вэйюана, словами не передать!

Эта скверна внутри него причиняла невыносимую боль, когда её сдерживали, очерняла душу. В худшем исходе вообще могла запросто убить хозяина и занять место в его теле, если тот плохо выполнял функцию материального 《сосуда》, но было в ней и что-то хорошее.

Подобные Вэйюану очень редки.

И это единственный факт, который помогал Бин Ванмэю держать эту скверну в узде. Не будь бывший правитель Сюэхуна настолько искусен в концентрации, то явно бы потерял способность контролировать.

А что насчёт их отношений: тут всё очень тяжело. О том, что они не являются друзьями знают оба, но несмотря на это, ни один не желает идти первым на примерение. Их цели разнятся подобно небу и земле, и нету смысла держатся за ниточку надежды о том, что когда нибудь они будут мирно общаться без ядовитой нотки в речах. Вэйюан — непредсказуемый подлец, который и ждёт пока Бин Ванмэй растеряет контроль, чтобы в своё усмотрение располагаться его телом. Его намерения настолько же эгоистичны и черны, насколько темны и неприглядны его одежды. Что бы не происходило, как бы не было плохо и больно Бин Ванмэю, он никогда больше не попросит помощи у этого чёрного марева.

* * *

Суин, которая стояла чуть дальше них, ближе к статуе, повернулась и направилась к небольшой группе посередине сада. Когда старушка уже подошла, то заметила, как её супруг заметно растерял цвет лица, но при этом не терял самообладание, и полными растерянности глазами уставился прямо на странника. Сюй Мэйли же, чуть-ли не плача, громко голосила:

— Я же говорила! Это сад на него плохо влияет, нужно выпроводить его, быстрее!

И только сейчас Суин повнимательнее вгляделась в мертвенно-бледное лицо молодого юноши. По его ладоням медленно стикали капли крови, понемногу пачкая чистые синие одежды, а на красивом лице застыла гримаса отвращения.

В первое мгновение Суин была, мягко говоря, ошеломлена, но потом быстро пришла в себя и начала отчитывать девушку, вдобавок и своего супруга. Спустя неизвестное количество времени Бин Ванмэй, наконец, очнувшись, увидел перед собой группу из трёх человек, которые перекидывались громкими фразами.

Осознание подобно стреле пронзило его голову.

Он опять отрёкся от реальности!

Это же надо, в который раз!

Выругавшись про себя десять тысяч раз, он осторожно вставил своё слово в спор

— Прошу меня простить…

Голос его был тихим — супруги не сразу обратили на него внимание. Однако юная девушка, которая, вроде бы, и не участвовала в споре, повернулась и ринулась прямо на него. Тот застигнутый врасплох, не успел толком отреагировать, как девушка с нечеловеческой скоростью стремительно подлетев, влепила звонкую пощечину. Звук от удара пронёсся по всему саду, вместо препирательства старых супруг. Боль от пощечины легкой волной разошлась по бледной щеке молодого человека, образуя розовый след женской руки.