Засада под облаками

– Да… Он очень, очень хороший врач. Он вылечит нас за один сеанс. Но… Это частный врач.

– Понимаю! – радостно вскочил на ноги Бонифаций и зашарил в карманах. – Вам нужны деньги! Я пойду на эту жертву ради искусства.

– Он не деньгами берет.

– А чем? – насторожился Бонифаций. – Надеюсь, не отличными оценками для своего ребенка?

– Ему нужна на время ваша видеокамера с чистой кассетой, – твердо сказал я, поставив первое условие.

Глаза Бонифация стали совершенно круглыми, буйные кудряшки встали дыбом. Он был грозен!

– Это шантаж! – зловеще прошипел он. – Вымогательство. Гнусное притом! Вы спекулируете на моих лучших чувствах!..

– Говорите погромче, Игорь Зиновьевич, – вежливо попросил я. – Мы очень плохо слышим.

– Особенно когда нас обзывают, – добавил Алешка, схватившись за шапкины уши.

– Не ожидал! – Бонифаций зашагал по комнате, то воздымая руки к потолку, то хватаясь за голову. – От вас никак не ожидал. Папа у вас – полковник. С преступностью борется…

– Он мышей боится, – сказал Алешка.

Бонифаций остановился, будто споткнулся.

– А при чем здесь мыши? – подозрительно спросил он.

– А при чем здесь полковник? – спросил я. – Ближе к делу, Игорь Зиновьевич.

– Но вы же могли просто попросить у меня камеру, на время. Без всяких угроз…

– И вы бы дали, да?

Бонифаций немного подумал и все-таки признал правоту наших сомнений.

– К тому же, – приступил я ко второй цели, – это еще не все.

– Ага, – Бонифаций заметно успокоился, понял, что попал в жесткие руки и придется уступить. – Сейчас вы еще объявите, что заложили в раздевалке или в буфете взрывное устройство, не так ли?

– Не так. Не так все просто. Мы дадим вам небольшой сценарий, и вы запишете на магнитофон его исполнение. Силами вашей актерской труппы.

– Ничего не понимаю, – признался загнанный в угол бедняга Бонифаций. – Но, надеюсь, это никак не связано с какими-то противоправными действиями?

– Скорее наоборот, – успокоил его я.

– Ах вот как? – кажется, он начал о чем-то немного догадываться, но предпочел не разбираться в этих догадках до конца. Чтобы не стать соучастником. – Что ж, я к вашим услугам.

Он объяснил нам, как пользоваться камерой, дал чистую кассету и с облегчением выпроводил из учительской. Даже забыв вытащить из камеры кассету со спектаклем «Дурацкое счастье».

За дверью мы перевели дыхание, ухмыльнулись друг другу, но тут опять возник неутомимый Бонифаций и сказал Алешке словами известных героев:

– А вас, Алексей, я попрошу остаться. У меня есть для вас маленькое, но ответственное поручение.

Я не стал дожидаться, когда и для меня найдется поручение, и побыстрее спустился вниз. Когда пришел Алешка и отдал мне камеру, я спросил:

– Что за поручение?

– Так… Ерунда… – и подозрительно быстро перешел на другую тему: – Чучундру сейчас застал. На стене выписывала: «Алешка – казёл».

Ну, это мы еще посмотрим, кто «казёл». Не ее ли папенька?

Дома мы надежно спрятали камеру и кассету и пошли на кухню хвалиться своими успехами в драматическом искусстве.

– Придем, посмотрим, – пообещал папа, не отрываясь от тарелки и газеты.

– А как твои угонщики? – поинтересовался Алешка.

– Как головная боль, – ответил папа, поморщившись.

– Никак не проходит? – посочувствовал Алешка. И покачал головой: – И ничего не помогает, да?

А мама вдруг сказала:

– Если мне не помогает одно лекарство, то я пробую другое.

– О! – вдруг оторвался папа от газеты. – Это мысль! Это хороший совет.

Зря мы тогда не обратили внимания на эти слова. И не задумались над ними.

Но нам было некогда. Не успела мама сказать свои любимые слова: «Ну вот, я вас накормила, а посуда…» – как мы уже были за дверью и звонили в квартиру дяди Федора.

– Здрасьте, дядь Федь. Не хотите завтра покататься на нашей машине?

– Завтра? – задумался он так, будто у него заседание в Госдуме. – Завтра, пожалуй, с удовольствием. А сколько с меня возьмете?

Такого вопроса мы не ожидали, не совсем еще вписались в рыночные отношения. Но Лешка не растерялся:

– Нисколько! Но зато нас тоже покатаете, весь день.

– Заметано, – согласился дядя Федор. – Когда машину подавать?

– В десять ноль-ноль. Ко второму подъезду. Без шума и пыли.

Когда мы вернулись домой, мама спросила меня:

– У тебя уши не болят?

– Нет, – удивился я, не почувствовав вовремя подвоха.

Тогда мама нежно взяла меня за ухо и отвела к мойке, где была аккуратно сложена грязная посуда. За весь длинный день.

Алешка сочувственно повертелся рядом, а потом напихал в ранец баночки с гуашью и кисти и сказал:

– Я – к Ленке! На полчасика.

Это уж слишком.

– Зачем? – спросил я, намыливая тарелки.

Алешка почему-то очень внимательно, будто изучая, посмотрел на меня, помолчал с какой-то глубокой задумчивостью и ответил тоже вопросом:

– У меня могут быть личные дела?

А мои личные дела, значит, гора посуды?

Глава XIII Тайна следствия

Мама, очень кстати, напекла утром оладьев. И те, что остались от завтрака, мы покидали в пакет и наполнили горячим чаем термос. День предстоял длинный и хлопотный. Я бы сказал – и опасный, но думать об этом не хотелось.

Мы сложили в сумку камеру и дорожные припасы и пошли во двор.