Засада под облаками

Благородная душа, недаром рыцарями увлекся. Впрочем, чем он только не увлекается. В самом широком диапазоне, как говорит мама, от моськи до слона. Правда, во всех своих очередных увлечениях он очень быстро разочаровывается, когда постигает все тонкости изучаемого предмета или явления. Он делает неожиданные выводы и абсолютно к ним охладевает. У Алешки, как говорит папа, критический склад ума. И он даже самые великие мысли самых великих людей никогда не принимает на веру, а всегда согласовывает и сверяет их со своим личным опытом. И убеждается на практике в несостоятельности тех или иных идей. Идей, которые безоговорочно принимало все просвещенное человечество во все века.

Словом, для Алешки авторитетов не существовало. Кроме, пожалуй, нашего соседа Фролякина. Его житейская мудрость была почему-то Алешке близка и понятна.

К Фролякину мы и отправились. За его житейской мудростью.

Но сначала я, кое-что вспомнив, порылся в своем столе и меньше чем за полчаса отыскал ту самую кассету, которую Алешка спер у Вадика, в подвале. Я воткнул ее в магнитофон и прослушал всю запись. И услышал то, что хотел вспомнить.

В разговоре сыщика с Вадиком речь зашла о том что Бабай выражал сомнение – не подозрительно ли, что агентство «Сыщик», так успешно разыскивая угнанные машины, ни разу не задержало их угонщиков? «Менты могут насторожиться. Надо с ними в контракт (контакт, он имел в виду) вступить и коллективы (коррективы, наверное) внести».

Вот-вот. Будут вам и «контракты», и «коллективы». Мало не покажется… План приобретал все более четкие очертания.

Глава XI Красный «Форд» со свалки

У въезда на автостоянку находилась стеклянная будочка на курьих ножках. С нее вся стоянка виднелась как на ладони.

Мы взобрались по дребезжащим железным ступенькам и постучали в окошко. Фролякин, как обычно, спал. В этом и заключалось его дежурство.

– Здрасьте, дядь Вань, – крикнули мы.

– Ну и что? – он приоткрыл окошко и зевнул изо всех сил.

– Дядь Вань, нам машина нужна.

Фролякин не удивился – недаром он был нашим соседом.

– Какая? – он опять зевнул, намекая, что мы мешаем ему работать.

– Какую не жалко, – сказал я.

– Лучше «Мерседес», – скромно добавил Алешка. – Желательно черный.

Фролякин в раздумье поскреб заросшую щеку.

– «Мерседесов» не держу. «Форд» сгодится?

– Смотря какой цвет, – сказал Алешка.

– Не, ну вы капризные, соседи, – обиделся Фролякин. – Не угодишь на вас.

Он выбрался из будки и, все еще позевывая, повел нас в дальний угол стоянки.

Там, возле самой сетки-забора, было что-то вроде свалки.

– Кладбище кораблей, – проронил я, увидев груды бывших автомобилей.

– Не, кораблей не держим. Выбирайте из чего есть.

Мы побродили между брошенных машин. Все они были разных марок, но все одинаковы. В том смысле, что у каждой из них чего-нибудь не хватало. Одна машина только отличалась от всех – у нее вообще ничего не было, кроме дырявого кузова даже без сидений.

– Мне вот эта нравится, – показал Алешка на стоящий невдалеке навороченный джип. Новенький и блестящий.

– Не, соседи, эту не дам – она хозяйская. Берите «Форд».

Красный «Форд» был всем хорош. Тонированные стекла, не очень ржавые «молдинги», которые валялись рядом, какая-то красивая фиговинка на капоте и руль, обтянутый желтой кожей, черной от грязи.

Ему только колес не хватало, он как-то скромненько присел на голые диски.

– У него колес нет, – сказал Алешка.

– Не, ну вы капризные, соседи, – обиделся Фролякин. – Тута колес – хоть выбрасывай. Снимай с любой тачки и ставь на свою. Ща я вам домкрат принесу.

И он, зевая, поплелся в свою сторожку. А мы уселись в «Форд», который нам все больше нравился. У него были очень уютные сиденья, простроченные нитками, похожие на нарезные батоны, и симпатичная обивка, правда, вся облезлая, но ее вполне можно подклеить. Но самое главное – темные стекла, за которыми нас не будет видно при выполнении задуманной сложнейшей операции.

Мы так засиделись в машине, что не заметили, как на улице по-осеннему решительно стемнело. А Фролякин все не шел.

– Домкрат ищет, – вздохнув, сказал я.

– Спит, – отрезал Алешка.

Он оказался прав. Когда мы подошли к сторожке, за шлагбаумом изо всех сил сигналила приехавшая машина, а Фролякин не подавал никаких признаков жизни.

Наконец водитель не выдержал, выскочил из машины, поднырнул под шлагбаум, взбежал по ступенькам и забарабанил в стекло.

Шлагбаум дрогнул и пополз вверх. А водитель пошел вниз, к машине. Но не успел он сесть за руль, как шлагбаум, словно устав, снова опустился на прежнее место.

– Да, – сказал Алешка, – не сейчас. Да и темно уже.

Я согласился с ним, и мы пошли домой. А за нашими спинами послышался укоризненный голос Фролякина, прерываемый зевотой:

– Не, ну ты, парень, какой-то сонный. Нерасторопный…

А то, что ответил «парень», я повторить не решусь.

– Ну ладно, Дим, – сказал Алешка, когда родители прогнали нас спать, – машину мы достали. Согласен. А кто за руль сядет? Если ты, то я не поеду.

– А если – ты, то я не поеду, – ответил я.

– Давай Вадьку попросим, – сострил Алешка.

– Или папу, – сострил я.