Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют

«Механик-водитель 2-го танкового батальона 181-й танковой бригады ст. сержант Николаев Александр Сергеевич… в ходе боя командиром батальона капитаном Скрипкиным, у которого водителем был т. Николаев, был подбит один „тигр“. После этого танк механика-водителя Николаева был подожжён. Командир батальона капитан Скрипкин тяжело ранен, командир башни убит. Оставшиеся в живых механик-водитель т. Николаев и стрелок-радист т. Чернов вытащили из танка тяжелораненого командира… Чтобы приостановить движение немецких танков на нашу пехоту и отомстить за тяжелораненого командира, два смельчака смело бросаются в горящий свой танк и тараном мчатся на „тигр“. Советский горящий танк врезается в тяжелую броню „тигра“, и „тигр“, охваченный пламенем, остановился. Два героя погибли, но не пропустили немецкие танки» [336].

Аналогичное описание подвига содержится в наградном листе и на ст. сержанта Р. И. Чернова. А о погибшем вместе со своим экипажем командире танка — ни слова! Стараниями энтузиастов справедливость все-таки восторжествовала, хотя и через сорок два года. 11 марта 1985 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР лейтенант Иван Алексеевич Гусев посмертно был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

В мемуарной литературе, изданиях о Великой Отечественной войне советского периода самопожертвование бойцов и командиров Красной Армии, в том числе и в форме танковых таранов, оценивается как проявление высшей формы патриотизма. Трудно спорить с этим утверждением, однако в каждом отдельном случае в бою всё складывалось по-разному. Ни в коей мере не осуждая решение человека уничтожить врага ценой собственной жизни, приведу точку зрения профессионального танкиста, Героя Советского Союза, Главного маршала бронетанковых войск А. Х. Бабаджаняна, которая отличается от устоявшейся:

«…Танковый таран при всей заманчивости для описания в художественной литературе и публицистике — дело исключительное. И отнюдь не из-за отсутствия достаточного количества смельчаков, готовых пойти на него… Танк призван сближаться с противником на необходимое расстояние и расстреливать танки врага из своего вооружения. Рвать же собственные гусеницы о чужую броню — это… самоубийство. Если такое и имело место, то извинить его можно, наверно, лишь тем обстоятельством, что происходило оно в самые первые дни войны. Последующий опыт не позволял нашим танкистам совершать подобные малообдуманные поступки…» [337].

Следует отметить, что атака 181-й и 170-й тбр была хорошо организована, командование бригад точно определило слабое место в боевом построении войск противника и увязало взаимодействие своих подразделений в процессе боя. Это дало весомый результат. Несмотря на сильное сопротивление, группе танков с десантом 32-й мсбр не только удалось смять оборону разведотряда «Лейбштандарт», но и выйти в район выс. 241.6 к позициям дивизионов полевых гаубиц ее артполка. Кстати, судя по документам, захваченным разведкой 2-го тк СС, в этом бою севернее свх. «Комсомолец» участвовали и танкисты 31-й тбр. Для неприятеля появление советских танков на собственных огневых позициях в глубине обороны дивизии было полной неожиданностью. Следы этого удара удалось обнаружить и в боевом донесении 18-го тк и в воспоминаниях очевидцев. Сохранился эмоциональный рассказ артиллериста Мутерлозе из 8-й батареи 3-го дивизиона (150-мм гаубиц) артполка «Лейбштандарт», уцелевшего в том бою: