Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной

Советские газеты отчаянно хватались за каждый успешный боевой эпизод с участием «сталинских соколов» (излюбленное клише тех лет, перешедшее даже в название газеты советских ВВС). Когда в начале марта сорок второго года семь летчиков из 296-го истребительного полка под руководством командира эскадрильи Бориса Еремина одержали блестящую победу над превосходящей по количеству группой немецких самолетов, об этом написали все газеты. Целую полосу этому бою и его участникам посвятила «Правда». И Маша Долина, уже полюбившая свою «пешечку» и полк Марины Расковой, еще раз пожалела, что Николай Баранов не оставил ее у себя в 296-м.

Вот цитата из «Правды», напечатавшей большую статью о Борисе Еремине и его товарищах: «Наши доблестные герои, сделав боевой разворот, бросились на «Мессершмиттов». В воздухе ревут моторы. Трещат пулеметы. Гремят авиапушки. Разворот следует за разворотом. Бой кипит. Ожесточение нарастает. Наши летчики четко и умело наносят сосредоточенные удары. Противник распылен, и один за другим падают на землю 4 вражеских самолета».[152] Бой действительно был успешный. Борис Еремин, один из лишь двух его участников, запомнил его в подробностях, хотя после участвовал в десятках других.[153] Он вспоминал, что в этот боевой вылет, один из первых вылетов его полка на Як–1 (их переучили с И–16), он, двадцатидевятилетний капитан, отправился со своим ведомым, светловолосым крепышом Алексеем Соломатиным, талантливым и смелым летчиком. С ними вылетели еще две пары и штурман полка Запрягаев — всего семь самолетов. Около линии фронта, увидев под собой большую группу немецких бомбардировщиков в сопровождении «мессершмиттов», Еремин, уже облетанный истребитель (он успел повоевать в воздухе над озером Хасан во время пограничного конфликта с Японией и был на фронте с начала войны), набрал высоту, развернул группу в линию и атаковал немцев. Атака была удачная, и они продолжили, разбившись на пары. Сразу сбили четыре самолета. Все происходило в совсем небольшом пространстве. Мелькали самолеты, перед глазами вспыхивали огненные трассы выстрелов, и уже не было твердой уверенности, что ты не стреляешь по своим. Немцы стали отходить: одна группа на север, вторая — на запад. Догоняя их, летчики из группы Еремина сбили еще три самолета. Боеприпасы кончились, нужно было идти домой. Еремин покачал крыльями, собирая группу (рации на Яках стали устанавливать через год, так что сигнал можно было подать только таким способом). Одним из первых пристроился Соломатин, у которого «стала какая-то странная конфигурация самолета». Присмотревшись, Еремин понял, что у Леши больше нет фонаря — прикрывающей летчика сверху выпуклой части кабины: снесло снарядом. Вид у Соломатина, пригнувшегося под выбивающей его из самолета струей воздуха, был «неважнецкий». За самолетом Вани Скотного тянулся белый шлейф дыма: ему пробили радиатор. Но невероятно: за Ереминым пристроились все шесть человек его группы. Все были живы! У них было чувство, на этой войне еще не изведанное: победа! На аэродром нужно было прийти «с победным салютом». После посадки все было так же необычно — люди бежали к ним, шумели, кричали: «Победа! Победа!» Подбежал и начальник штаба, и командир полка Баранов. Что и как? Как все было? Сколько самолетов сбили? А они сами точно не знали, сколько сбили самолетов. В таком бою не станешь следить за самолетами, которые атаковал, не будешь следить за их падением и запоминать место, где они упали. Еремин и его группа считали, что сбили около семи — результат для 1942 года почти невероятный.

Отправили доклад, который привел в восторг начальство, вплоть до самого высшего: Яковлеву позвонил Сталин, сказавший: «Видите! Ваши самолеты показали себя».[154] Командующему ВВС Юго-Западного фронта был дан приказ встретиться с летчиками, выяснить все обстоятельства столь уникального по тем временам победного боя и наградить их. Начались звонки, бесконечные вопросы, потянулись корреспонденты. Дали ордена. Но важнее орденов было то, что теперь они поняли: немцев можно бить. День 9 марта сорок второго года стал для Еремина и его ребят поворотным моментом войны.

Получив короткий репортаж о бое от своего корреспондента с Юго-Западного фронта, главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг напечатал его крупным шрифтом на первой полосе. В полк Баранова отправили корреспондента, который через несколько дней передал подробную статью. Чтобы отправить ее в номер, требовалась виза Сталина, однако тот все не давал ее: обстановка на фронте осложнилась, и статья, видимо, была не ко времени. Наконец разрешение было получено, и, как только вышел номер со статьей, к Ортенбергу в кабинет буквально ворвался Борис Король, замначальника фронтового отдела газеты. «Да это же мой родной брат, Дмитрий Король!» — объяснял он об одном из летчиков семерки, и все обрадовались, «как будто отважный летчик был и нашим родственником[155]…»