Защита

По утрам я просыпаюсь от грохота. Это мусорщик. Огромная рогатая машина поднимает и опрокидывает контейнеры в чрево своё. Как раз под моим окном. Мне не до сна.

– Доброе утро.

– Доброе…

Мне не по себе. Действительно, оно доброе до омерзения. Сначала кажется, что нужно пережить, перетерпеть – и пазл сложится, но годы идут и постоянно ощущение, что всё прекрасно, но это ненастоящая жизнь, и ты живёшь в вакууме. Всё приелось, стало для тебя привычным, и не ценишь ничего. Видишь: что-то мелькает перед глазами, и думаешь: важное или неважное, а это не что иное, как твоя жизнь.

– Мы в добровольном заключении. Эмиграция – та же тюрьма.

Я возражаю: а кто нам мешает пересечь Потомак – всего-то реку миновать по рейлвею и культурный центр Кеннеди? Даже бесплатный автобус ходит к нему от метро. В последний раз мы были там на выставке птиц. Поразительные картины из перьев. Центр рядом. Стоит захотеть.

– Всегда кажется, что стоит захотеть… А на деле – куча причин и, в первую очередь, отсутствие желания.

– Ну, сказал так сказал. Есть желание и нет.

Я не подвержена психошокам, и в ограниченной здешней жизни обхожусь без психозов и депрессий, а теперешнюю жизнь сравниваю с выживанием в трудных условиях: зимовкой на льдине, на отрезанной от мира метеостанции в горах, в тайге или пустыне.

– А что тебя не устраивает?

– Да всё устраивает. И это верно. И неправдоподобная чистота – приходишь с улицы и можешь даже обувь не снимать, и эти необыкновенные цветы, дизайн дорожек, скамеек, фонарики. И в то же время кругом пустота, может, от привычки немило всё.

Конечно, поначалу многое здесь кажется удивительным. Вспоминаю, как внук наш удивился первому встречному чёрному лицу: не видел он прежде таких и отметил по-своему: посмотри, как измазался!

Мы покупаем ржаной чёрный хлеб в «Corner Bakery» на углу. Только какой он, по нашим понятиям, «чёрный»? Он весь начинён семечками, орехами и изюмом. Это, скорее, «чёрное пирожное». Да мы и сами не прежние, хотя в чём-то с упорно сохранившимися привычками.

Раз в году мы, как перелётные птицы, отправляемся зимой в тёплые края, к тёплому морю, в Мексику. В самом море я, правда, не плаваю – у меня от него кружится голова и пугают волны. Мы отдыхаем в одном и том же месте, где огромный изогнутый бассейн с меняющейся пресной водой вполне меня устраивает. Вообще, в Мексике, в отелях «всё включено» непревзойдённые условия для отдыха. Мы в этом консерваторы и из года в год отправляемся в тот же отель, где всё нам досконально известно, мы даже занимаем одни и те же лежаки у бассейна. Выходит, и нам любо-дорого известное и надолго.

Внешне всё же что-то меняется. Кругом до этого были пустыри, заросшие сорной травкой, а теперь повсеместно выросли дома на пустовавших до этого пустырях, огороженных решётчатыми заборами, которые были по-своему даже милы сердцу, создавая обзор и зарастая забытыми полевыми цветочками.

Неподалеку от нас на глазах растёт огромный дом, и не на пустом, а вместо такого же высокого дома, который, казалось, с виду неплох, и который взорвали, чтобы строить такой же огромный и, видимо, более совершенный, иначе к чему было столько трудов.

Деревья к новым домам привозят из питомника зелёными, с землёй в зелёных мешках и особым устройством орошения на переходный период. Так здесь принято, и они сразу придают парковый вид зелёным оазисам города.

А на площади возле муниципалитета идёт вечная перестройка. Скорее, это постоянный косметический ремонт с перекладкой брусчатки. То, что перекладка в который раз лишена острой необходимости, говорит лишь о том, что у муниципалитета есть на реконструкцию лишние деньги, реализуемые в этих работах. А ещё часто вспарывают без необходимости асфальт и заливают свежим битумом проезжую часть. Отчего на ней тёмные заплаты. Окружающие привыкли к перманентности здешней перестройки и обходят её стороной, радуясь коротким межперестроечным этапам и вновь мирясь с ремонтом. Словом, это в здешнем порядке вещей, постоянное и вечное.

В целом мир на глазах меняется. Он стал сложнее. Если раньше, например, человек, идя по улице, разговаривал сам с собой, было очевидным: это сумасшедший. А теперь так говорят по телефону, айфону, айпеду и прочим электронным устройствам, и всем слышны приватная беседа, деловой разговор или конкретные советы детям.

Муж мой здесь хуже приживается. Ему не хватает терпения в отношениях с людьми. Он конфликтуют и его не ценят, и это ему далеко не всё равно. Меня пугает иногда его взрывная реакция на пустяки. Не так часто, как прежде, он продолжает приставать ко мне, хотя и не с тем же эффектом, как раньше и как бы ему хотелось. Он меня пугает. Мне кажется, пора уже ему успокоиться или потерпеть каких-то пару лет, когда его любовный пыл станет адекватен возрасту. А наша жизнь становится всё монотоннее, несмотря ни на что.

2