Защита

Минуту-другую Гарри копался в каких-то картонных коробках, потом перешел к книжному шкафу в углу, полки которого были заполнены в основном всякими инструментами вперемешку с маленькими рюмочками и бутылками с виски, а не юридической литературой. Вернулся с набором отверток. Пульт выглядел как обычный брелок, которым открывают гаражные ворота или ставят машину на сигнализацию – дюйма два длиной, где-то в дюйм шириной и с полдюйма толщиной. На одной стороне – две кнопки. С обратной стороны – три утопленных заподлицо винтика, скрепляющих обе половинки вместе. Я выбрал из набора самую маленькую плоскую отвертку, вытащил из прозрачной коробочки, попробовал вставить в головку винтика на пульте. Не подошла. Слишком широкая.

Гарри опять принялся открывать и закрывать ящики, хлопать дверцами шкафа и что-то бормотать про себя. Через несколько минут вернулся с канцелярским резаком – таким, что с многоразовым обламывающимся лезвием, только оно там почти закончилось. Острый кончик лезвия вошел в шлиц винтика как родной. Надо только поаккуратней – лезвие совсем тоненькое, если сломается, то кончен бал, другого нету.

Я взял пульт в левую руку, стараясь ненароком не коснуться кнопок, и принялся очень медленно и осторожно откручивать первый винт. Глаза заслезились – больно уж резкий переход вышел от полутьмы кабинета к яркому свету настольной лампы. Гарри заглядывал мне через плечо. Я прямо чувствовал его напряженное нетерпение.

Несмотря на теплый свет лампы и включенный обогреватель, в кабинете почему-то становилось все холоднее. Гарри врубил радиатор на полную, согрелся стаканчиком виски. Мне тоже налил. Голова слегка кружилась – все-таки многовато принял уже на пустой желудок.

Стряхнул первый винтик на ладонь, осторожно сгрузил на стол.

Гарри склонился над ним и принялся чесать голову – попеременно скрести затылок обеими руками до самой свой седой всклокоченной макушки. Мы уже достаточно долго были друзьями, чтобы я без труда расшифровывал такие маленькие «подсказочки». Когда он волнуется или напряженно что-то обдумывает, то всегда начинает скрести башку таким вот манером. На удивление многие делают то же самое. Словно пытаются ухватить какую-то навязчивую мысль прямо руками.

– Ну ладно, выкладывай, – сказал я.

– Волчек выдал тебе материалы дела?

– Да. Я почти все уже прочитал – по крайней мере, все, что стоило прочтения.

– А там есть что-нибудь насчет того свидетеля – ну, типа, на каких условиях была сделка?

Я уже знал, к чему он клонит.

– Ты хочешь сказать, с чего это он сдал Волчека только по убийству Марио? Понял. У самого такой же вопрос возник. Пытался спросить у Волчека. Тот сказал, что Бенни, мол, сохранил какие-то остатки верности и чести. У меня сложилось впечатление, что Малютка-Бенни просто не хочет впутывать таких же простых братков, как и он сам, что это им он хранит верность, а не боссу, которого подставил. Хотя все равно что-то не складывается. Малютка-Бенни выложил ФБР достаточно, чтоб свои его шлепнули, но слишком мало, что выйти сухим из воды. Мог бы и со срока соскочить с новым именем, жил бы себе поживал на воле…

Гарри кивнул, втянул в себя остаток виски из стакана – там оставалось еще где-то на палец. Спрятал бутылку обратно в ящик стола, затеял варить кофе. Наверное, обыденные дела вроде варки кофе помогали ему лучше соображать. Я знал, что в таких случаях лучше оставить его в покое – пусть спокойно поработает мозгами. Сам скажет, когда будет готов.

– Когда-нибудь слышал о Пендити? – спросил вдруг Гарри.

Моя мать была итальянкой; друг детства – глава нью-йоркской итальянской мафии. Еще бы не слышал.

– Естественно – «ренегаты». Так их прозвали в сицилийской полиции. Промышляли в основном заказными убийствами и рэкетом. Когда их переловили, все дружно дали показания против мафии. Все до единого. Это ты к чему, Гарри?

– Насколько мне известно, Пендити были одни из самых крутых ребят в мире. Полные беспредельщики. Но даже они сдавали своих. Я хочу сказать, что должна быть какая-то чертовски веская причина, по которой Малютка-Бенни предпочитает держать рот на замке насчет всей остальной банды.

Мирное побулькивание кофеварки сменилось свистом и клекотом, и Гарри налил нам обоим по большой кружке. Насколько же мне повезло, подумалось мне, что нас с ним свела судьба, и насколько же повезло тем, кто служил под его началом по Вьетнаме. Светлая голова, прирожденный лидер, и даже теперь, на седьмом десятке, ничем, похоже, его не испугаешь.

– Так не хочешь рассказать мне, что задумал? – спросил Гарри.