Защита Ковача

На самом деле у мужика был сейчас единственный шанс. Но немалый. Броситься на нее, не обращая внимания на порезы, полностью их игнорируя. Попытаться загнать в угол, лишить маневра, потом использовать преимущество в массе и силе, никуда не подевавшееся.

Поэтому она события не форсировала, держалась настороже, готовая отразить такую попытку. Пусть сам напрягается, быстрее кровушкой изойдет, а она поможет, еще полоснет при первой возможности.

Так рассуждала Лиза – и за себя, и за противника – и оказалась совершенно не готова к тому, что в действительности произошло.

Толстяк сделал шажок назад, другой, развернулся и рванул в один из четырех коридоров, сюда ведущих. Не в тот, каким пришла Лиза, этот был и пошире, и свод повыше, можно было даже такому здоровяку бежать, не пригибаясь. Сама она так никогда бы не поступила. Бежать, пока есть шанс на победу? – ну уж нет.

В погоню Лиза бросилась с легким запозданием. Казалось, что и жирное брюхо, и одышка мужика сейчас работают на нее, догонит легко, не напрягаясь. Ага, щас… Страх смерти так пришпорил толстяка, что Лизе пришлось изрядно выложиться, чтобы отыграть фору.

В коридоре было темно, и чем дальше, тем становилось темнее. Далеко-далеко впереди что-то теплилось, да сзади попадал свет из берлоги, а посередине кромешная тьма, и отпускать толстяка в эту тьму нельзя. Нырнет в боковой коридор и затеряется в лабиринте.

И она наддала, догнала и пристроилась сзади, и уже собиралась наискось полоснуть скальпелем, но тут споткнулась и едва удержалась на ногах, устояла, но скальпель все же выронила. Кое-какой свет сюда попадал, она заметила, куда звякнул скальпель, и нашарила его быстро, но толстяк опять оторвался и скрылся-таки в темноте, Лиза перестала его видеть.

Ушел…

Лиза побежала следом уже без надежды на успех, просто не могла не побежать, ей хотелось заорать на все подземелье от чувства дикой несправедливости: этот гад ушел живым!

– Я все равно достану тебя, гнида! – крикнула она в темноту. – Полжизни истрачу, Базу взорву, но достану!

Кричала и сама понимала: это от бессилия, кто может достать, не вопит о том… Пробежала еще немного, уже не зная зачем и понимая, что надо возвращаться.

Погубила Медведкина посаженная дыхалка… Дышал бы он бесшумно, Лиза пробежала бы мимо, не заметив, и вскоре плюнула бы на погоню. Но он пыхтел простуженным паровозом, и она даже на бегу услышала, сбавила аллюр и шагнула на звук, бесшумно ступая босыми ногами и держа скальпель наготове. На уровне ее головы белело в темноте какое-то большое пятно, на контур человека совершенно не похожее, но звук дыхания шел именно оттуда.

Лишь подойдя почти вплотную, она все поняла.

Лиза стояла, чуть не уткнувшись носом в задницу. В здоровенную жирную задницу насильника. Здесь в стене был какой-то лаз, или тайник, и жирный утырок пытался туда забиться, спрятаться, но не успел. Услышал невдалеке ее крики и замер, прекратил шебуршиться и теперь гадает, как далеко она ушла…

А она рядышком.

Лиза аккуратно примерилась – впервые довелось резать в таких идеальных условиях – и полоснула поперек обеих ягодиц, – глубоко, насколько смогла. Он заорал во весь голос, впервые за время их знакомства, и условия мигом перестали быть идеальными. Обильно хлынула кровь, казавшаяся здесь черной. Ноги забились, задергались так, что Лиза, собиравшаяся вторым ударом рассечь сухожилие под коленным сгибом (и разом исключить любые новые догонялки), все никак не могла туда угодить, полосовала наобум, куда придется.

Потом он выпал из своей норы, шлепнувшись на раненую задницу, и завопил еще громче, хотя казалось, что громче уж некуда. Лиза, не давая опомниться и что-то предпринять, полоснула по лицу. Кажется, лезвие попало по глазу, Лизе казалось: что-то лопнуло-брызнуло, но могла ошибиться. Мужик одной рукой вцепился в эту новую рану, второй все-таки стараясь схватить ее… Не вышло, движение оказалось вялым, тормозным, и она полоснула по предплечью, чтоб не тянул блудливые грабки…

Полосовать пришлось еще долго… Не так-то легко прикончить маленьким скальпелем большого мужика. Она уже могла закончить быстро, применив привычный способ, вскрыв глотку, – но не спешила. Хотела выполнить обещание.

Ну вот, пожалуй, можно… Не трепыхается, но жив. Она так и этак примерялась отчикать его хозяйство красиво, под самый корешок, но со связанными руками никак не получалось и оттянуть, и отрезать одновременно… Откромсала кое-как, плюнув на эстетику, – и тут же вернула отрезанное, запихала в распахнутый рот владельца.

Как там говорил один ее знакомый, ныне покойный? Ковач за попытку трахнуть Лизу отрежет яйца и сожрать заставит? Очень верный подход, ей нравится, да и сам Ковач, без сомнения, человек правильный, хотя бы в этом вопросе. Но может не трудиться, все сделано за него.

Глава 14 Единственная и неповторимая (цугцванг и первое предложение ничьей)