Защити свою любовь

Саншайн увлеченно жевала игрушку-пищалку в форме тако, которую Мак купила для нее. Макс покусывал пушистый хвост Саншайн.

Мак – просто чудо, решил Линк. Ходячее, говорящее, израненное, прекрасное чудо, и он только прикоснулся к нему.

– Мне кажется, чем больше я узнаю тебя, тем больше мне хочется, чтобы ты была рядом, Маккензи. – Это было не совсем признание в любви или просьба остаться с ним навечно. Но это было нечто подобное.

Она глубоко вздохнула.

– Пожалуй, мне не противна мысль о том, чтобы застрять здесь, – сказала она.

Между ними был кофейный столик и целая жизнь невысказанных слов. Но на данный момент этого было достаточно.

Задняя дверь, скользнув, открылась.

– Мак, где у тебя можно сменить подгузники и есть ли у тебя брезент и костюмы биологической защиты? – спросил Альдо, держа на вытянутой руке Эйвери. От малышки пахло, как от сточной канавы, и она заливалась смехом.

Глава 39

В прохладный воскресный день, как раз перед Хэллоуином, Саншайн затребовали в дом Джиллиан, чтобы она отучила их пса жрать подушки, носки и буханки хлеба, которые он вырывал из рук. Линк пригласил Мак поехать вместе с ним.

Сидя в грузовике, они вместе увидели, как Саншайн на всех парах влетела в открытую дверь, а Джиллиан поспешно махнула им рукой.

– Не балуй нашу девочку, – окликнул Линк сестру в окно грузовика.

– О черт! – хихикнула Мак. Через большое окно на фасаде дома они увидели, как Саншайн, следом за которой бежал новый пес по кличке Бифкейк, метнулась на спинку дивана. Потом они услышали грохот, это шторы вместе с карнизом упали на пол.

– Да, она научит Бифкейка всему, что умеет, – сказал Линк, давая задний ход и выезжая с подъездной дорожки.

– Не должны ли мы вернуться и помочь? – спросила Мак, продолжая смеяться.

– Нет, черт побери. Как насчет того, чтобы сделать небольшой крюк? – спросил Линк, беря ее за руку.

– Как скажешь, – ответила Мак.

Он раздумывал, замечает ли она, что они быстро привыкли к заведенному распорядку. Что делить постель и присматривать за собакой теперь казалось привычным делом.

– Хорошо. Давай поедем на экскурсию.

Старая пожарная станция располагалась на узком клочке земли в дальнем конце Главной улицы. С одной стороны участка стояло двухэтажное здание, а с другой – находился низкий пологий холм. На дверях гаража облупилась краска. Окна были очень грязными, поэтому не было видно, что там внутри. Но кирпич, крыша, остов здания сохранились в том состоянии, в каком они были на протяжении десятилетий эксплуатации этой постройки.

– Вот это да, – сказала Мак, когда Линк впустил ее через боковую дверь.

Внутри стоял застарелый запах дизельного топлива, сохранившийся на стенах под слоем плесени, характерной для всех старых зданий. Истертые за десятилетия службы бетонные полы были в пятнах.

Кирпичные стены с осыпавшейся штукатуркой в главном гараже были мечтой реставратора, а вот омерзительные зеленые деревянные панели в комнате отдыха и на втором этаже оставляли желать лучшего.

– Когда я был ребенком, это был мой второй дом, – сказал Линк, когда они прогуливались по старым масляным пятнам, пригибаясь под паутиной.

Это место стало для него хранилищем воспоминаний, призраков прежних времен и ушедших людей, детских мечтаний и юношеских переживаний. Из этого самого ангара он выехал на свой первый вызов. Он тогда карабкался повсюду, пытаясь собрать в пакеты от сэндвичей «образцы выхлопных газов», а вся команда хохотала над ним. Здесь он отмечал свое первое спасение, оплакивал первую потерю. Все происходило в этих стенах.

– Это шест, – восхищенно проговорила Мак.

– Им перестали пользоваться после того, как один из лейтенантов неудачно приземлился и сломал себе большую берцовую кость, – припомнил Линк. – Я начал захаживать к своему дядюшке, когда мне было пять или шесть лет. Парни позволяли мне примерять свои шлемы и забираться на машину. Я включал прожектора.

– И ты попался на крючок, – сказала она.

– Да. Никогда ничто не привлекало меня так, как огонь.

Она кивнула. Она понимала его.

– Я фотографировался здесь на выпускном вечере, – сказал он, показывая на место рядом с воротами.

– Кто тебя фотографировал? – с улыбкой спросила она.

– Никто. У меня было назначено свидание, но она передумала.

– Кто же отказывает Линкольну Риду? – подначила Мак.

– Карен Окер.

– И что случилось с Карен Окер?

– Она стала Карен Гаррисон, а через несколько лет погибла в автомобильной аварии. – Он старался говорить бесстрастно, но чувства от этого никуда не исчезли. – Давай я покажу тебе второй этаж.

Он отвернулся, не желая, чтобы Мак заметила его печаль.

Мак пошла следом за ним по скрипучей лестнице на второй этаж. Ковровое покрытие износилось, и более чем отвратительные панели отходили от стен. Линк остановился у одного из окон, выходящих на Главную улицу и город, хранивший все его воспоминания.

– Прости меня, – сказала Мак. Ее рука легла Линку на плечо. – Я слышала, Люк не любит тебя за то, что ты когда-то встречался с его женой.

Он вздохнул.