Защитник

Ранхаш покорно ссутулился, и лекарь, перебросив его косу со спины на грудь, склонился над второй татуировкой.

– В последнее время я постоянно чувствую настоящий запах Майяри, побочный эффект может быть причиной этому? Я думал, что мне чудится.

– Если учесть, что ты в неё влюблён, то, может, и чудится, – пожал плечами Шидай. – Проведём потом эксперимент. Я надену амулет, и мы посмотрим, почувствуешь ли ты мой настоящий запах.

– И я не смог поверить, что передо мной настоящая Майяри, когда активировал кристалл ложного облика.

– Какой именно кристалл? – мгновенно заинтересовался лекарь.

– Развратницу, – спокойно признался Ранхаш. – Я пытался разобраться со своим влечением к Майяри.

– Ну ты даёшь! Рядом с тобой живая девушка, а ты с обманками развлекаешься. Кукла, кристаллы…

Говорить, что куклу ему подарил ребёнок, Ранхаш не стал. Он же мог отказаться от подарка, но почему-то не захотел. Нет, сейчас он понимал почему. Ему просто хотелось иметь что-то, что напоминало бы ему о Майяри. Странно, что это простое объяснение не пришло ему в голову сразу.

– Вроде бы других побочек нет, – Шидай подозрительно прищурился и грозно взглянул на татуировку, но та не испугалась и каяться не поспешила. – Перебить бы всё это заново с учётом прежних ошибок, но…

Ранхаш тут же натянул лежащую на коленях рубашку, наглядно демонстрируя «но». Татуировки были набиты, когда ему исполнилось всего шесть месяцев. В то время ещё не было создано ничего подобного, Шидаю пришлось стать первооткрывателем, и, как и любая вещь-прародитель, печати имели много недостатков. Со временем Шидай дополнял их, исправлял, чтобы они эффективнее исполняли свою основную функцию, но из-за внесения новых символов и линий и сохранения старых и ненужных стали проявляться побочные действия. Было бы лучше свести старые татуировки и нанести уже полностью доработанный вариант, но Ранхаш не позволял. И это глупое – как считал Шидай – упрямство ужасно злило лекаря.

– Идиот, – беззлобно обозвал его Шидай и, аккуратно переступая через книги, направился к окну посмотреть, всё ли в порядке со стражей под окнами Майяри.

 Оборотни были на месте, и лекарь немного расслабился.

– Не сбежала, – сообщил он.

Ранхаш лишь недовольно свёл брови. Он считал, что побег Майяри – всего лишь вопрос времени. Девчонка без ума от своего брата и вряд ли захочет сидеть на одном месте в надежде, что тот опять придёт за ней. А с её силами сбежать не так уж и сложно.

– Вот не будь ты таким букой, возможно, она бы влюбилась в тебя и осталась бы с нами, – с укором произнёс Шидай.

– Прекрати, – Ранхаш поморщился.

Думать о внезапно осознанных чувствах было больно и неприятно. Главным образом оттого, что оборотень понимал – Майяри не отвечает ему взаимностью, а после недавних событий и не ответит. Из-за своего брата. После их не очень приятного разговора Ранхаш отчасти смог понять её чувства – представил на месте этого Ёрдела Шидая, – но самого отношения к тёмному это не изменило. Он ему не нравился. Как бы горячо Майяри ни любила своего брата, но он пытался её убить, и Ранхаш не мог его простить.

Майяри могла умереть.

От одной этой мысли жуть внутри разрасталась, заполняла весь мир и сливалась с сами Ранхашем, становилась им.

Майяри должна быть живой. Улыбающейся. Возможно, даже счастливой.

С ним счастливой. Но последнее уже было коварным нашёптыванием жути.

Ночное занятие позволило Ранхашу успокоиться, обрести хрупкое равновесие, и привычное хладнокровие вернулось к нему. А вместе с ним и интуиция, которая говорила ему, что брата Майяри в городе уже нет. Тени и городская стража всю ночь и утро прочёсывали город, но следов тёмного не нашли. И эта же интуиция утверждала, что Майяри вряд ли обрадует новость, что её брата нет в городе. Скорее напугает: вдруг она опять его потеряла?

– Не буду я молчать, – нагло заявил Шидай. – Видел бы своё лицо утром, когда в спальню Майяри зашёл.

Ранхашу хватило ощущений. Когда он увидел спящих в обнимку лекаря и Майяри, то испытал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, ему очень и очень не понравилось увиденное: будь на месте Шидая кто-то другой, он вылетел бы в окно. Но рядом с Майяри лежал Шидай, и Ранхаш ощутил что-то похожее на обиду – эмоция, посещавшая его последний раз, наверное, в далёкие сорок лет.

– Мне даже показалось, что ты меня убьёшь, – лекарь испытующе посмотрел на воспитанника.

– Я очень хотел, – мрачно признался Ранхаш.

– Да ладно тебе, я же чисто по-отечески.

– Одна рука под юбкой, вторая на груди, – сухо напомнил харен детали увиденного.

– Это привычка, – нашёлся с объяснениями лекарь. – Я же нормальный вежливый мужчина и должен показать лежащей рядом женщине, что она любима, привлекательна и не одинока. Майяри, между прочим, больше всех нуждается в этом, но обнимаю её только я. И Лоэзия.

Напомнив о невесте, Шидай коварно прищурился и с удовольствием отметил слегка сузившиеся глаза Ранхаша.

– Это очень хорошо, что девочка так замечательно относится к Майяри. Они явно подружились, и после женитьбы на Лоэзии ты сможешь видеть Майяри очень часто.