Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина

Я видел, как проходили группы, хоть их и мало было в нашем секторе. Ведь без освещения открывали огонь очень дальний. А атака в прожекторах очень сложная. Цель берёт 4 — 5 прожекторов, и ты к ней подходишь. И такое впечатление, что сейчас воткнёшься в неё. Они на этом чёрном фоне становятся вот такие! В прицел берёшь и начинаешь открывать огонь. Но там беда в том была, что разведчики ходили в основном ночные. Не было такого, как в Сталинграде намолотили. Днём тысячи самолётов. Две волны. Там они работали с 6 до 9, а потом ещё с 13 до 15. Они сыпали там так, что всё рушилось. С воздуха смотришь: "Что они делают?" "Юнкерсы" сыпят, "хейнкели" сыпят, "дорнье" сыпят. Ю-87 пикируют».

«…Я был на дальних подступах. Сидели мы в Мигалово и поднимались мы оттуда на МиГ-3. Наведения никакого не было. Садится в Мигалово было нельзя, потому что ни прожекторов у нас не было, ничего. Я там эскадрильей сидел своей. Пришлось садиться в Клину. Сел-таки. Все 9 вылетали по одному. Уже темно. Вылетали и выходили на пункты наведения. Ничем не наводили. Да ещё вот эта вечерняя дымка, прямо не видно ничего. Но садились в Клину. Там я с Клина ещё два вылета сделал. И эскадрилья два вылета сделала. Ходили мы, значит, по зонам. Никто ж не наводит. Меня схватили прожекторы, а я попал в химкинскую зону. Так вот, в районе Химок меня взяли 7 прожекторов, и чего я только не делал. Они ослепили и не отпускают. В итоге я уткнулся в приборы и только по ним выходил. В общем, первый налёт нам пришлось отражать. Потом налёты шли в основном с запада и юго-запада. Мы же сидели в северо-западном секторе Клин — Калинин.

Здесь только разведчики ходили и осветители. Не группами. Мы полезли сюда. Пошли в западное направление с Клина — никто не наводит. Где? Дайте мне координаты. Радиостанция была, но никто не наводит! На земле нет радиостанций. И локаторов нет! Стоят РУС-1 где-то в районе Сычёвки и всё. Как отражать? Мы нашли способ уже потом, попозже. Начали облака ночью появляться, а они из-за облаков. Снизу выхлопа не видно. Так мы обнаружили, что выхлоп у них сверху центроплана. Значит, надо набирать высоты побольше. И вот у меня был такой случай, когда я вижу, идёт "юнкере", по конфигурации тень на облаках. Слоистая такая облачность. Так он за облаками идёт и на облаках тень. Где он? Я под ним или над ним? Я не могу определить. Тогда в этот вечер я определил, что выхлопные патрубки сверху. Значит, я быстрее набираю высоту и начинаю накладывать свой самолёт на его тень. И сжимаюсь, сжимаюсь, сжимаюсь. И начинается противоборство, кто кого раньше хлестанёт.

Товарищ Талалихин попал в обстрел. Его ранило в руку. Когда пуля попала, он сунул газ и столкнулся с немцем. Он не таранил. Он ударил "хейнкеля" и его выбросило из кабины.

Очнулся, когда летел в воздухе, и открыл парашют. Но ему говорят: "Таранил!" А он: "Да я столкнулся, ранен был!" Ну что ж, срубил — значит срубил. А погиб по-глупому. Садился на вынужденную да врезался в земляную насыпь на железной дороге на МиГ-3. Вот так бывает…»

МиГ-3 был грозным и длинноносым. После хорошо освоенных И-16 лётчики к нему привыкали с большим трудом. При этом хвалили его хорошую скорость, но жаловались, что на взлёте он требовал особой внимательности из-за своей тенденции крениться вправо.

«На взлёте держи его изо всех сил левой ногой: норовит развернуться вправо. Когда будешь на посадку заходить, учти — при выпуске закрылков он сам немного отпускает нос, но недостаточно: надо ещё добавить, иначе скорость быстро гаснет. Перед выравниванием держи двести-двести десять», — именно так учил лётчика-испытателя Марка Галлая лётчик-испытатель Якимов.

Развороты МиГ-3 выполнял с большим радиусом, рулей не слушал. Но несомненно одно: МиГ-3 по ТТД превосходил тогда все отечественные истребители и даже многие зарубежные. Правда, был тяжеловат. Ошибок при пилотировании не прощал и был рассчитан на хорошего лётчика. Поэтому средний лётчик на нём сразу же попадал в разряд слабых.

Что немаловажно, МиГ-3 был высотным истребителем и от 4 тысяч и выше не имел себе равных. Его мощный мотор тогда работал безукоризненно, а пилот чувствовал себя весьма уверенно.

МиГ-3 по сравнению с «мессером» быстро переходил из крутого пикирования к выполнению восходящих вертикальных фигур. Как недостаток считалось отсутствие у него переднего бронестекла.

Но вот ночью на МиГе летать было сложно. Он не был оборудован для таких полётов. Среднему лётчику даже в обычных условиях было непросто «оседлать» эту машину. Ибо не было приборов для слепого полёта — горизонта и гиромагнитного компаса.

Ещё один недостаток: в полёте нельзя было сдвинуть крышку фонаря из-за больших усилий, что нередко вынуждало выполнять боевое задание в открытой кабине. Из-за этого МиГ терял скорость до 30 км/ч. А плохой тусклый прицел мешал стрелять даже с близких дистанций.

У МиГа часто наблюдались течи маслорадиаторов из-за тряски мотора и плохой амортизации. Выбивание же масла из носка редуктора приводило к забрызгиванию козырька фонаря.