Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина

* * *

Свой первый орден Красной Звезды А.Ф. Ковачевич заслужил «за отличное выполнение задания при отражении авиации противника от гор. Москвы». Указ Президиума Верховного Совета СССР был подписан 28 октября 1941 г.

Первый орден затри первых победы в воздухе. Но самая первая зафиксирована в архивных документах 11 октября 1941 г., когда в районе Зубцово лейтенант Ковачевич длинной очередью, разогнав свой МиГ-3 на пикировании сбил Me-109.

18 октября 1941 г. в районе г. Калинина он сбивает второй Me-109, а 27 октября 1941 г. в районе Завидово третий Me-109. Причём лётчик испанец был пленён войсками 30-й армии.

О бое 18 октября Аркадий Фёдорович вспоминает следующее: «При сопровождении бомбардировщиков истребители прикрытия нашей эскадрильи схлестнулись в жаркой схватке с истребителями Me-109. Бой шёл в несколько ярусов. МиГ-3 и Me-109 то камнем падали вниз, то вертикально взлетали вверх. Мне удалось сбить одного из "мессеров". И тогда фашисты не выдержали, стали уклоняться от боя, а вскоре и вовсе удалились».

Тогда войска противника прорвались в районе юго-восточнее Ржева. Эскадрилье, в которой летал Ковачевич, была поставлена задача: сопровождать бомбардировщики в налёте на аэродромы Ржев, Зубцов, занятые фашистами.

И ещё: «С "мессерами" я уверенно себя почувствовал, ну с превосходством даже, это здесь, под Москвой, когда немцы наступали. Я даже вам больше скажу. В конце ноября мы встретились над Кремлём. Кремль внизу. Сто девятых четвёрка, а мы тройка на "мигах". Они один "МиГ" подбили, и подбили так, что Лешка Аникин спланировал и сел в Подлипках. А мы парой дрались и одного завалили. В Чёрные Грязи ездили, смотрели "мессера" этого. Я вам скажу, за время войны "мессершмитт" для меня был страшен, конечно, но я с ним мог справиться. Самое страшное было, атакуешь группу бомбардировщиков, плотную группу. Куда подойти? Они ощетинились. Знаете, особенно "Хенкель-111". У него кормовая, бортовая, носовая. Никуда не подлезешь…»

Запомнился А.Ф. Ковачевичу и бой с разведчиком под Москвой: «Страшно, очень страшно. Боязно. Потому что 4кхейнкель". Я к нему подходил со всех сторон.

"Хейнкель" со всех сторон лупит в меня. Было страшно. Пулемёты заклинило. Но он мне помог. Он ударил и попал по масляному баку, и меня залило маслом. Но, к счастью, масло потекло на пулемёты. И когда я нажал в очередной раз, они заработали. Я был так счастлив, что снял очки и всё, что мог, выпустил в него. Он загорелся и упал. Я его проводил».

Поздним вечером 12 октября 1941 г., за шесть дней до первой победы, когда к границе аэродрома, где базировались наши полки, прорвались немецкие танки, Аркадий Фёдорович отличился ещё и на земле, дав команду развернуть самолёты в сторону противника и открыть по ним огонь. Благодаря находчивости и решительности лётчика (этому примеру последовали лётчики и других полков) немцы были вынуждены отойти от аэродрома. Но в связи с создавшейся обстановкой на рассвете следующего дня лётчики 27-й ИАП покинули аэродром Мигалово, перелетев ближе к Москве, в Клин. С этого аэродрома они будут работать в течение всей осени и начала зимы 1941 г.

А.Ф. Ковачевич: «В октябре мы сели в Клину и уже от Клина пошли ночные налёты. Пришлось отражать и ночные и дневные налёты. Как-то я не думал об этом. Господи! Подъёмов была куча. Это ужас. Нас поднимают, и мы ходим. Меня однажды подняли. В общем, получился такой казус. Я сбиваю самолёт рядом с Клином и пошёл на КП полка. Доложил. Долго с меня спрашивали. Потом я звонил в корпус. И там допрашивали. Уже вечер. Пора ужинать. Ну пойду ужинать. Думал, там никого нет, а там сидит вся эскадрилья. И инженерно-технический состав, и лётный. Словом, меня напоили. Прямо скажем, дали стакан со спиртом. Я выпил. Прошу пить, а они мне ещё и запить дали спиртом. Но после ужина командир полка говорит: "Иди отдыхай!" И я ушёл не в землянку, а в тёплое помещение. Было холодно уже. А среди ночи, часа в два, поднимают. Срочно на аэродром. Я им говорю: "Не поеду я, ведь я же пьяный!" — "Нет, командир полка приказал!"

И вот я приехал на аэродром и из своей землянки позвонил командиру Володе Иванову: "Я не могу, ты же понимаешь, что меня напоили. Я ещё пьяный!"

Он мне: "Ты пока терпи, поспи там в землянке, а мы будем отбиваться". Я не знаю, сколько прошло, сорок минут или час. Меня снова солдат будит. Беру трубку. Командир полка говорит, что угрожают. Взлёт. Давай воздух и всё! Техник бежит впереди меня и говорит, что я испорчу самолёт. "Ты под суд пойдёшь и я под суд". Ну, в общем, взлетел.