Защитница веры

– Скажи, Стефан Фиральский, он бы поддержал тебя, если бы занял место своего отца? – Я выжидающе смотрела на Рудольфа, который словно бы полностью погрузился в свои мысли. – Отец?

– Что? Ах, это… Скорее всего, да, но я боюсь, что этого не случится.

– Почему? – Я с удивлением смотрела на короля, не понимая, почему он в этом так уверен.

– Потому что Стефан проиграет. Он слишком громко говорил о своей верности старым порядкам, слишком сильно разделял мнение своего отца. Аристократы любят, когда могут управлять правителем, и все эти мелкие бароны и графья, они не дадут Стефану занять место отца. Тем более что речь идет о достаточно богатом герцогстве, если, конечно, война не разорила и его.

– А мы можем выразить поддержку Стефану? У нас есть армия, есть какие-нибудь ресурсы, что позволят это сделать?

Рудольф, задумчиво барабаня пальцами по столу, пристально смотрел на меня.

– Есть личная гвардия, можно попросить поддержку у герцогини Васконской, Марьям была очень близка с Осбертом, особенно по молодости, когда мы были еще молоды и беспечны, а весь груз власти лежал на наших родителях.

– А Маривское герцогство?

– Нет, у них очень напряженные отношения с Ульманом на границе. – Я тяжело вздохнула, чувствуя, что еще чуть-чуть – и все эти названия сольются для меня в одну неразборчивую кашу, и отец, поняв это, вытащил из-под кипы документов сложенный вдвое пергамент. Развернув его, он показал мне карту, которая именовалась как «Карта королевства Андарийского и земель, к нему прилегающих».

– Смотри, – отец ткнул пальцем в первую точку на карте возле красиво нарисованного замка, – вот это – герцогство Латисское, вот столица. Вот тут, – его палец сместился в левую сторону и отсек проведенной ногтем чертой небольшую часть королевства в углу на юго-западе, – Маривское герцогство. Вот здесь, чуть выше их, Васконское. Вот граница Андарии и королевства Ульман. – Палец отца прошел по юго-западному краю, как раз там, где располагались земли Маривского герцогства.

– И там все настолько остро? – Я подняла взгляд от карты на отца, и тот, поморщившись, стукнул по краешку Ульманского королевства, которое скрывалось за краем карты.

– Стоит только перестать охранять границу, как король Ульмана вторгнется в земли Маривии. Не захватывать – учитывая ситуацию с Ариманом, это бесполезно – грабить. Людей угонят в рабство, сады разорят, проще говоря – вывезут все, что смогут.

Угонят в рабство?

Я, чувствуя себя полной идиоткой, хлопала глазами, смотря на край карты, туда, где прятался Ульман. Отец, истрактовав мое молчание как отсутствие вопросов, продолжил. Его палец сместился за территорию нашего герцогства, очертив изрядный кусок у гор.

– Гаэтское герцогство, – он стукнул пальцем по соседнему с нами региону, – Оташское. Лакомый кусочек, мой дед был очень дружен с отцом Эверарда, нынешнего герцога Оташского, считал его одним из своих ближайших союзников. К сожалению, между потомками, как видишь, дружба не задалась. А тут у нас осталось Амальское герцогство и так заинтересовавшее тебя Фиральское. – Палец Рудольфа остановился на юго-восточном крае королевства, очертив там угол.

Я, чуть отойдя от мысли о том, что в этом мире вовсю практикуется рабство (Хотя чего я ожидала? Жертвоприношения, войны богов… Рабству тут прям самое место, для полного комплекта, так сказать), рассматривала карту. Получалось, что с севера, востока и юго-востока наши земли упирались в горный массив, запад выходил на некие Вольные степи, юго-запад – на Ульман, а условный юг – снова на Вольные степи.

– Что такое Вольные степи? – решила я не откладывать этот вопрос в долгий ящик.

Отец хмыкнул и, потерев переносицу, прищурился:

– Представь себе людей, которые не хотят никому покоряться и поклоняться. Не хотят пахать землю, выращивать сады. Зато лучше всех разводят коней. Жеребцы из Вольных степей стоят по своему весу в золоте. Мощные, своенравные и преданные хозяину до конца, они продаются еще необъезженными жеребятами, но уже обладают несгибаемым характером… – Рудольф на мгновение замолчал, словно бы вспоминая что-то приятное, и я вопросительно выгнула бровь, но промолчала. Конечно, я обожала лошадей, но сейчас меня занимали совсем иные вопросы, нежели воспитание каких-то легендарных скакунов. Через миг он встрепенулся и продолжил: – Сами Вольные – превосходные наездники, отличные стрелки и абсолютно не интересуются делами большого мира. С ними можно только торговать – раз в полугодие они оказываются возле наших и ульманских границ, ставят там шатры и торгуют, пока не пройдет три ночи.

– И что, люди Андарии и Ульмана так просто ходят на этой… э… ярмарке?

Отец кивнул.

– Да, Вольные свято чтут законы гостеприимства и никому не позволят их нарушить.

Интересная картина получается…

Пока я молча рассматривала карту, отец налил себе вина из кувшина и, отпив немного, подпер голову левой рукой, покачивая кубком в правой.