Заскоки Пегаса

Нет у нас Овидиев и Плавтов,

И Софоклы все перевелись…

Хочешь выпить?»

«Что?»

«Да что найдётся…»

«Я нектар с амброзией хочу!»

«Этого у нас не продаётся…

Может, лучше чаю вскипячу?

Выпьем-ка за наших корифеев!

Не ломайся, муз, ну я прошу!

…Хочешь, я для вашего Орфея

Пару новых текстов напишу?»

«Ну, давай! Он человек приятный,

Сразу в турпоездку пригласит!

Хочешь, в Фивы – город семивратный,

Хочешь, в Дельфы и на остров Крит?

Дело даже не в античной сцене,

Не в карьере – да цена им грош!

Просто по российским вашим ценам

Ты туда вовек не попадёшь!

Напиши о жребии великом,

О созвучьях лиры и души.

Только… не пиши про Эвридику

И о расставаньях не пиши…»

«Не волнуйся, буду петь я радость,

Счастье и улыбки в полный рот,

А уродливый палач Танатос

Даже и в подтексте не мелькнёт!

Ваш Парнас не нужен мне и даром

С полчищем прославленных теней!

Не хочу ни терний и ни лавров,

Мне другое, видишь ли, важней…

Нет, не олимпийские медали

И не миллион амурных стрел,

Просто… чтоб друзья не покидали

И любимый честен был и смел».

«Ну и ну, у всех одно и то же…

Что поделать – на одну мы стать.

Вот мужчины – вылезут из кожи,

Чтоб подругу жизни обогнать!

О, Зевес, домой лететь пора мне!..»

(И стоит, глаза скосила вниз).

Дай, сфотографирую на память…

Только не мигай! Вниманье!.. Чи-и-из!

Анна Попова, Елена Яворская Первый укус, последний укус

Всю сознательную жизнь Ираида Лукова мечтала о собственной книге. Толстой, в глянцевом переплете… словом, такой, которая сама просилась бы в руки: «Прочитай меня!» Вот только не знала она, как становятся писателями. То есть, конечно, предполагала, что для этого надо что-то писать. И писала. В тонких школьных тетрадках и толстых амбарных книгах с маминой работы. Но волшебного слова, чтобы превратить амбарную книгу в ту самую, с глянцевой обложкой, не знала.

Принялась рассуждать логически: у кого можно подслушать, выспросить, выпытать это самое слово? Ясное дело, у волшебников. У которых дома на полочках стоят экземпляры собственноручно настроченных шедевров. Но где бы в родном городе этих волшебников разыскать?

Тут и подружка, Галина, кстати разговор завела. Дочурка-то у неё – поэтесса! Стихи враз на слезу пробивают, а как начнёт своего парня описывать да расписывать, так прям эта… Ахматова… Каждую субботу в клуб литературный бегает. «Родные осинки». Вон, и в сборнике опубликовали: Вершкова Полина, три страницы, даже фотография имеется!

Ираида почтительно пролистала худосочный сборничек. Полюбовалась на полупропечатанные, «в сеточку», чёрно-белые фотографии. Зацепилась глазами за название: «Разлив на реке Малой Подосиновке» – рассказ какой-то. А вот стихотворение: Рождён я в деревне Осиновый кол, Счастливое детство я там и провёл… «Душевно написано… куда мне…», – обреченно вздохнула Ираида. Следующая – Галкина дочка: три страницы, фото. Вот оно, признание… а ведь ей всего-то шестнадцать, не больше.

С досады Ираида чуть не захлопнула книжицу, но мужественно долистала до конца. И, как оказалось, правильно сделала. На последней странице, чуть выше слов «Тираж 150 экз.», значилось: «Собрания литературного клуба «Родные осинки» проводятся каждую субботу в 15.00 во Дворце творчества им. А.С. Пушкина. Поэты и прозаики! Ждём Вас в гости! Мы будем рады всем!»

А вот и суббота на носу.

Стеснительная Ираида робко просидела на стуле у стеночки всё собрание. Какой-то крепкий мужичок упоенно, с жаром читал всё про тот же Осиновый кол. Галкина Полинка прочувствованно, слегка запинаясь, завела про несчастную любовь и даже про попытку утопиться с горя (вот тут-то Ираида поняла, что Галка не врёт насчёт дочкиных стихов, – и осторожно промокнула глаза платочком). Буйно-рыжеволосая, всклокоченная писательница прострекотала рассказ (Ираида так и не сообразила: кто там в конце кого убил).

Лишь по окончании собрания Ираида робко попросила председательского вида дядю уделить ей пару минут. Впрочем, всклокоченная тётя с жаром присоединилась к пестованию нового дарования.

– Пишите о том, что вам известно лично, – авторитетно убеждал дядя. – Не уноситесь в заоблачные выси. Не сочиняйте не-пойми-кого и не-пойми-где. На не-пойми-каких планетах. Вы там были? Нет. И я не был. И читатели не были. Ре-а-лизм! – дядя торжественно постучал карандашом по столу.

– Вот вы кем работаете? – напористо подключилась тётя.

– Стоматологом, – растерянно проблеяла Ираида. – Как из деревни в город приехала, сначала медучилище, потом институт… потом устроилась во вторую поликлинику… и уже пятнадцать лет…

– Прекрасная трудовая биография! – оживился дядя. – Вот и опишите, так сказать, жизненный путь. И правдиво, и поучительно! И порядочный, ответственный читатель мимо не пройдёт!

«Ну, не пройдёт – так не пройдёт!» – возрадовалась Ираида. Наконец-то – чёткая программа действий. Кстати вспомнилось, как школьная литераторша за сочинения хвалила, особенно по «Евгению Онегину». Купила две общих тетрадки – и вперёд…