Засланный казачок

Допрос длился около часа и полицейским ровным счетом ничего не дал, поскольку Нестеров отказался в отсутствие своего адвоката давать какие-либо показания.

— Значит, так, Нестеров, — сказал Ровер, выключая записывающее устройство. — Алиби у вас, как я понял, нет?

"Вряд ли твой коллега Трофимовас согласится дать показания, что он встречался со мной как раз в это время в парке Вингис…" — подумал Стас.

— Зато у следственных органов имеется информация о том, что вы, Нестеров, находились со Станкусом в состоянии конфликта… А в прошлую субботу вдвоем со своим партнером даже ворвались с оружием в руках в ночной клуб Станкуса и… и угрожали ему расправой!

Стас и эти слова полицейского оставил без своего комментария.

В помещение для допросов вошел еще один полицейский. Он подошел к Норвиласу, чуть нагнулся и что-то зашептал ему на ухо.

Стасу показалось, что на лице Ровера — на его бульдожьей морде — появилось злорадное выражение.

— Оч-чень хорошо, — сказал он. — Уведите Нестерова, пусть посидит в одиночке! А мы пока допросим его приятеля…

Глава 28 КЛУБОЧЕК РАЗМАТЫВАЕТСЯ

Майору Михайлову удалось без особого труда заполучить ордер на проведение обыска в двухкомнатной квартире некоего Андрея Богатырева, отсутствующего по своему постоянному месту проживания уже более недели.

Богатырев — это тот самый субъект, о котором давеча рассказал Михайлову бригадир "черняховских" Шаман. Тот самый человек, которого сам Шаман однажды порекомендовал некоему Вахе в качестве "надежного и неболтливого" парня, который может быть полезен кавказцам при осуществлении их собственных проектов, связанных с одним из граничащих с Литвой районов области.

И вот уже девять суток, начиная с прошлого четверга, он почему-то не ночует дома. Хотя, когда уезжал из дому в четверг, сказал своей подруге, или, если угодно, сожительнице, что вернется ночью, в крайнем случае в пятницу утром.

Обыск длился уже около полутора часов.

Подруга Богатырева, смазливая бабенка лет двадцати семи, одетая в лосины и свитерок леопардовой расцветки, была не просто глупа, а глупа до неприличия, на грани патологии. Как пробка.

— Да вы че? — повторяла она уже в двадцатый или тридцатый раз. — Я ж ниче не знаю! Он никогда мне ниче не рассказывает! А я и не спрашиваю, зачем мне?

— Что, так-таки и не разговариваете? — хмуро поинтересовался у нее Михайлов. — Молчите целыми днями? Живете как в том анекдоте: "Раз — молчать, два — в постель!" Так, что ли?

Подруга, посмотрев на Михайлова своими ясными, не замутненными даже толикой интеллекта васильковыми глазами, удивленно произнесла:

— Точно… а откуда вы знаете?

Цедя под нос ругательства, майор подошел к одному из своих сотрудников, который просматривал альбом с фотографиями.

— Оформи в протоколе на изъятие, — распорядился Михайлов. — Гаишникам уже звонил?

— Все, его "опелек" уже пробили, есть полные данные, — сказал оперативник.

— Сказал, чтобы дали машину в розыск?

— Да, уже внесли в базу данных.

— Добро, — сказал майор. — Если попадутся на снимках люди, смахивающие на кавказцев, отложишь эти фотки и покажешь их мне. Ну все, старайся.

Спустя пару минут на лестничной площадке, куда он вышел покурить, его нашел один из оперативников.

— Обнаружили тайник с бабками, — сказал он. — Хотите посмотреть?

Тайник был оборудован в гостиной, в спинке дивана, которая оказалась съемной. Сняв спинку и запустив руку под обивочную материю, завернутую в одном месте, но не проклеенную, опер обнаружил два бумажных свертка.

В одном из них хранились "ойро". Выложили на столе, пересчитали: четыре тысячи европейских тугриков. Причем одна стопочка евро была как бы отдельно: одиннадцать сотенных купюр были вложены в двенадцатую, перегнутую пополам.

Майор сразу же вспомнил одну из наводок в этом деле, которую ему дала сначала девушка в байкерской куртке по фамилии Семенова, а потом эту же деталь ему сообщил и Сергей Александрович.

У Юлии Поплавской, как сообщили ему москвичи, кроме кредитных карточек, небольшой долларовой и рублевой наличности, при себе в этой поездке имелось три с половиной тысячи евро, снятых ею со своего счета в одном из московских банков.

Ну ладно, допустим, сотню-другую "ойро" она могла потратить уже здесь, в Кёниге, на разные мелочи… Бизнесмен Борис Найман, который составлял ей здесь компанию, утверждает, что крупных покупок Поплавская не делала. Так куда, спрашивается, подевалась остальная, немалая, в общем-то, особенно по местным меркам, сумма европейской валюты?..

В другом свертке обнаружилась долларовая наличность: пять с половиной тысяч баксов двадцатками, полтинниками и сотнями. А также пустой бланк литовского паспорта нового образца, без фотографии.

— Это добро мы тоже изымаем, — распорядился майор милиции Михайлов. — Внесите в протокол.

— Вот же сволочь!.. — подала реплику сожительница Богатырева. — Скотина просто.

— Кто? — обернулся к ней Михайлов.

— Да Богатырев, кто же еще! — тараща на разложенные по столу купюры глаза, сказала подруга владельца квартиры. — Я просила шубку купить, а он сказал — не на что. Выходит, он мне врал?