Заслони меня собой

Привычным движением назад убрал волосы, выбившиеся из укладки. Жгучий пристальный взгляд дал понять: он только что представлял что-то похабное. Или вспоминал, как я ерзала и скулила под ним на полу.

— Тебе лучше? — он улыбнулся.

Нет, все-таки Ярцев с огромным отрывом выигрывает у моего мужа. Я вытерла заплаканные глаза ладонями, как ребенок. Слезами делу не поможешь, а те девушки понимали, что происходит.

Один хороший совет мне дали. Правда, при одной мысли об этом ныл живот.

Сейчас Ярцев не вызывал отвращения, мы в укромной ванной, и даже предохраняться есть чем. Главное, набраться смелости и решиться.

— Если… Если я с вами пересплю, — глотая от волнения слова, прошептала я. — Вы меня отпустите?

Я обернулась и продолжила движение, которого он от меня добивался. Подняла голову и подалась вперед, забрасывая руку на шею. Волосы оказались мягкими, как у младенца. Тогда, в лесу, он так хотел, чтобы я их потрогала.

— Сделка? — Ярцев коварно улыбнулся и за поясницу привлек меня к себе.

Он наклонился, но на поцелуй я пока не решилась и опустила голову. Предложила, а сама прячусь. Ярцев жарко дышал надо мной, низко склонившись, словно караулил, когда я подпущу его к губам.

Грудь и живот напряглись, словно он приготовился к прыжку. Пальцы скользнули с поясницы ниже, жадно впиваясь в податливую плоть.

— Мягкая.

Я хотела взглянуть ему в глаза, чтобы понять, как он смотрит — тем самым взглядом мужчины, готового засадить поглубже, или согласного поиграть. Но я не решалась поднять взгляд.

Он не дал собраться мне с духом. Развернул к себе спиной и опустился на колени, заставив проделать то же самое и меня. Так он ставил меня на четвереньки.

Колени и ладони уперлись в холодный кафель. Голова кружилась от нереальности происходящего и моего шумного дыхания. Все произошло слишком быстро: страшно продолжать, но уже поздно оправдываться, что я пошутила. Я дышала слишком часто, слишком испуганно. Из-за избытка кислорода очертания стали четче. Стыки плитки на полу превратились в яркие белые линии.

Ярцев провел ладонями по спине, обхватил талию под ребрами и прогнул меня, понукая опуститься на локти. Волосы сбились на плечо и упали вперед, мешая видеть. Платье мешком собралось на бедрах. В отбитых локтях вспыхнули холод и боль от жесткого кафеля.

Меня трясло, но хуже всего приходилось рукам — я перенесла вес на них.

Осталось задрать подол — и я его.

Вместо этого Ярцев прижался бедрами, и я вздрогнула — в меня уперся отвердевший член. Я дернула верхней губой, и подалась вперед, пытаясь отстраниться. Завеса из влажных прядей качнулась. Он прижался очень плотно, явно наслаждаясь нашим контактом. Я бы встала или вывернулась, да он взял за бедра, пресекая маневр.

Ярцев настойчиво потерся об меня, будто между нами уже нет одежды. И когда я представила то же самое, меня охватил дикий страх.

— Не надо… — прошептала я и сглотнула, пытаясь обернуться. — Перестаньте, прошу!

Я попыталась встать — куда там. Он не отпустил. Я сглотнула и захныкала, ощущая, как об ягодицы трется жесткая, как камень плоть. Доигралась. А игру, как известно, нельзя начинать, если не уверена, что выдержишь до конца.

— Не бойся, — руки скользнули под подол, он просунул пальцы прямо под боковинки трусов, намереваясь стянуть их отработанным движением. — Но потом отпустить не смогу, прости…

Я яростно рванулась — наверное, от неожиданности, но мне удалось освободиться. Резко обернулась, готовая влепить пощечину — стыд горел на щеках. За унижение и за то, что я поддалась.

Ярцев отшатнулся и удивленно рассмеялся.

Он не разозлился ни капли: ни замах, ни мое агрессивное лицо его не уязвили. Только прижал ладонь к ране, сунув ее под пиджак. Улыбка медленно увяла. От резкого движения ему стало больно.

— Бойкая… Разве ты сама этого не хотела? — он позволил привстать, но только для того, чтобы поймать меня рукой. — Не хотела меня?

Это было давно: в другой жизни. Когда я обслуживала его за обедом и тихо мечтала о несбыточном. К сожалению, мечты сбываются.

Ярцев навалился и, напирая весом, заставил лечь на пол. Он навис сверху, не позволяя встать.

С такого расстояния его глаза выглядели еще лучше. Оказалось, вокруг зрачка ободок, а на темных участках радужки светлые точки. На мгновение я застыла, рассматривая его в мельчайших деталях. Не как человека — как картину.

Ярцев наклонился, почувствовав, что я расслабилась. Мы лежали на холодном кафеле и изучали друг друга. Он перебирал пальцами в моих волосах, а я старалась не двигаться, помня о его пристрастии к чужой возне. Я застыла полубоком. Сжатые бедра касались его ног — он пытался вдвинуть между ними колено. Напряженная рука очутилась на плече, едва касаясь шелковистого пиджака.

Его тянуло к губам, но Ярцев прижался к моей щеке, сглотнул и горячо прошептал на ухо:

— В первый раз видишь такого, как я? И не слышала никогда? — он потерся об меня слегка колючим подбородком. Голодный голос и настойчивые руки на талии, бедрах и особенно ягодицах, подсказывали, что этот факт его очень, очень заводит.