Заслоняя радугу

Он был уже почти на месте, сердце билось лихорадочно, Гайза боялся что-то упустить, не зафиксировать, поэтому включил все камеры и активировал запись. Сигнал передатчика подтвердил, что запись грузится на сервера замершего на околопланетарной орбите корабля. Останется только сопоставить изображение со всех четырех камер и у исследователей будет полный три-дэ эффект, полное погружение.

– Киаллан вращается вокруг своего светила по высокой эллиптической орбите, зафиксированная ранее ментальная активность начинается при входе на высоту апогея и теряется на высоте перигея, – констатировал Зося. – Собственно, сейчас Киаллан как раз и входит в первую фазу апогея.

Гайза бросил взгляд на кроваво-рыжий диск местного солнца.

«Получается, что бы это ни было, оно активизируется в отделении от Эниф… Избегает помех? Выходит на нужную зону покрытия? – догадки сыпались одна за другой. – И то, и другое может быть верным».

Он сделал круг по круглой и осмотрел статуи со всех сторон.

Их было десять. «Снова кратно пяти».

Напоминающие готические статуи – одинаково высокие и узкоплечие, в одинаковых свободных балахонах, статично ниспадающих тяжелыми складками, они повторяли один и тот же жест – правая рука прижата к груди, левая обращена в центр круга и открыта. Гайза обратил внимание на ладони статуй – плоские, вытянутые, с тонкими и невыразительными пальцами. Лица – с одинаковым выражением благоговейного смирения: прикрытые веки, губы чуть изогнуты в улыбке. При этом, капитан отчетливо понял, что изображены разные люди: старец, молодая девушка, горделивый юноша, зрелый мужчина, еще один старец с татуировкой на гладком черепе, девушка с закрытыми глазами, мужчина, держащий в правой руке свиток, мальчик в тоге, девочка в платье с лентами. Рядом с ней – женщина с такой же диадемой и звездой, зажатой между пальцев.

Капитан спрыгнул со скутера, оставив его в режиме готовности.

Едва он ступил на поверхность, почувствовал мощную вибрацию, шедшую из глубины. Две половинки сооружения с тихим щелчком сомкнулись. Площадь затихла.

В этот же момент капитану почудилось пение. Тихая мелодия лилась откуда-то справа, текла по узким улочкам города, выплескиваясь на главную площадь.

– Ты это тоже слышишь? – он торопливо переключил микрофон на шлеме и затаил дыхание.

– Фиксирую звуковые колебания, – констатировал искин.

– «Звуковые колебания»… Это песня, балда ты механическая!

Гайза оглядывался, пытаясь найти источник звука. Голос Зоси прерывался помехами:

– Капитан, температура окружающей среды падает быстрее расчетной, вам лучше сесть в катер, я направил его к вам, – сообщил искин.

Гайза отмахнулся:

– Брось, Зося, ты раньше времени паникуешь и перестраховываешься… – И добавил под нос: – Нам никак нельзя сейчас улетать…

Последнее замечание искин не услышал – полотно эфира снова перекрыло помехами, сквозь которые смогло прорваться только его обиженное ворчание:

– Пару раз это нам спасло жизнь, – «нам» – он этого сказал специально, чтобы не уязвить самолюбие человека, капитан понял это и усмехнулся.

– Хорошо, я сейчас выясню, откуда идет песня. И отправлюсь на орбиту.

Хотел добавить «честное слово», но вовремя себя одернул – чувствительный Зося точно почувствует в этом подвох и отправит на поверхность дроны, израсходовав стратегический запас энергии: здесь в точке апогея это может стать серьезной проблемой для небольшого исследовательского судна.

Ускорив работу развед-бота, он направился за ним, следуя навстречу звуковым волнам. Мелодичное пение, тихое и печальное, словно шелест песков, перемежалось связной речью на незнакомом Гайзе языке. Он активировал анализатор – программа выдала с десяток «близких» наречий, от сульфа́ров Соо́ры до эле́рвинов Та́рваля, разделенных сотнями световых лет и находящихся на такой стадии развития цивилизации, что допустить возможность их культурного пересечения равнялась вере в существование эльфов.

Конечно, специалисты, потратив больше времени, смогут определить точно. Но ему-то нужно сейчас.

– Вывести ключевые фразы на монитор, – приказал анализатору. Тот выбросил на экран транскрипцию нескольких наиболее часто повторявшихся слов. Гайза с трудом прочитал: «сфаа́раа́анда», «моки́то леа́», «толъи́бис тьяхи́ррро». Эти фразы повторялись чаще других. Теперь Гайза мог и сам без труда различать их в монотонном женском пении.

«Женском?» – он сам удивился тому, что интуиция предположила – голос принадлежал женщине. Нежный мелодичный, напевный. «Может, у них все наоборот? Может, у них парни – нежные цветочки, а дамы говорят басом и размахивают каменными топорами?» – усмехнулся навязчивым стереотипам.

Но в глубине души, он чувствовал, что прекрасные существа, которые он видел на площади – если конечно это обитательницы Киаллана – не могли обладать грубыми и низкими голосами.