Заслоняя радугу

Он уперся в стену, из – за которой лилось пение. Приложив ладонь, затянутую в перчатку, к стене, отчетливо почувствовал идущую из глубины вибрацию и отстранился. Запрокинув голову, посмотрел вверх, на начинающее разливаться радужным блеском небо – монолитная плита округлой формы достигала примерно трех метров в высоту. И никаких отверстий, проходов или окон. Их было здесь много, больше десятка, и каждая – труба диаметром в несколько десятков метров, не меньше. Все устройство напоминало органные трубы.

И звук лился из каждой из них, поднимался к небу, смешиваясь с пурпурно-золотыми красками киалланского рассвета, сегодня особенно красивого и искрящегося.

Температурный датчик мигнул, напомнив, что вся эта красота может дорого стоить капитану – температура продолжала падать.

Гайза ударил по стене – по поверхности разошлись разноцветные круги, но пение не прекратилось. Подхватив скутер, он поднялся к вершине стены. Полукруг, действительно, оказался по́лой внутри трубой, внутри которой, сомкнув руки, сидела группа людей: семеро взрослых и трое подростков. Красновато-бурый материал светился, по поверхности растекались сине-зелено-красные волны. Если снаружи трубы были идеально отполированы, то внутри Гайза насчитал десять углублений-ниш эргономичной формы – словно отпечатки силуэтов в теплом воске. Семь больших, в которых поместился бы взрослый человек, три поменьше.

«Ложементы?» – предположил капитан.

– Зося, ты это видишь? – Гайза замер над группой.

Ледяной воздух – датчики показывали уже минус пятьдесят два градуса мороза и температура продолжала стремительно падать – закружил над головами людей, те оборвали песню, повскакивали со своих мест. Скутер землянина снизился. Мгновение замешательства обитателей трубы сменилось возбуждением – они показывали рукой на скутер и человека в скафандре, кричали и активно размахивали руками.

Гайза мог теперь подробно их рассмотреть – невысокие и щуплые, с тонкими чертами лица и непривычно большими прозрачно-голубыми глазами, они отличались от землян светло-серой кожей, более плотной и, очевидно, менее чувствительной к низким температурам – их накидки едва прикрывали плечи, совершенно не защищали при этом от порывистого ветра, потоками лившегося с небес. На головах – небольших в сравнении с остальным телом, росли густые светлые волосы, сейчас заплетенные в подобие африканских косичек.

Невероятная догадка заставила сердце замереть: это, действительно, могли быть фраппийцы. Во всяком случае, создания, что суетились вокруг Гайзы, кричали и жестикулировали, очень напоминали замкнутую и независимую расу пилигримов. Значит, ментальная активность могла быть зафиксирована в связи с их прибытием на Киаллан. Это не объясняло появление из-под земли величественных городов чем бы они на самом деле не являлись, но путала выводы, которые ждал от экспедиции Вася Грибов: города свидетельствовали о том, что уравнение Дрейка работает, и на Киаллан когда-то была жизнь, но ставили под вопрос самостоятельность этой разумной жизни – цивилизация вероятнее была завезена извне. Капитан Аталлан был пилотом, но даже ему было ясно, что такой результат экспедиции ставил под вопрос чистоту уравнения Дрейка.

«Жаль, что команда Васи Грибова изначально не отработала эту версию».

Голоса фраппийцев дрожали от возбуждения, они перекрикивали друг друга и беспрестанно показывали на горизонт, приседая на колени и будто бы кланяясь.

Гайза приземлился в центр круга, спрыгнул со скутера и выставил перед собой руки, демонстрируя собственное миролюбие. Активировав синтезатор фраппийской речи, проговорил, надеясь, что программа сможет перевести его послание более-менее сносно:

– Благоденствия вам и ровной дороги… Я с Земли, – он показал на небо, сообразив, что фраппийцы вряд ли знают, что такое Земля и, вероятнее всего, примут этот жест за божественное признание. Поэтому добавил: – Я человек, как и вы.

Температурный датчик показывал внутри трубы чуть выше нуля. Возможно, эти трубы должны были защитить местных жителей от смертельного мороза, надвигающегося на планету. Динамик выдавал невнятный сонм хриплых звуков с удвоенными гласными и «поющими» согласными. Аборигены замерли. Скучившись, они посмотрели на самого юного из своей группы – капитан сперва принял его за мальчишку в тонкой золотистой тоге, схваченной на плечах алыми бляшками. Парень, худощавый, с горделивой осанкой и прямым, уверенным взглядом, выступил вперед. Посмотрев на землянина, чуть склонил голову в приветствии – остальные последовали его примеру.

Гайза воодушевился:

– Я исследователь мироздания, – его покоробило, что «космос» на фраппийском звучит так пафосно, но автопереводчик не предложил других синонимов, поэтому капитану пришлось смириться. – Я искал вас. Долго жил без перемещений, – он показал в направлении жилого модуля. – Но сейчас надо уходить, здесь становится опасно. – Он растер плечи, демонстрируя попытку согреться. – Холодно. Смерть… Я могу помочь.