Заставь дурака Богу молиться

Я сходила посмотреть, как там Оленька — Оленька спала, как спят только люди с чистой совестью или вовсе бессовестные — и на всякий случай прикрыла двери «гостевого чулана» и кухни. Ланка смотрела на мои передвижения довольно безразлично:

— Да ладно тебе, ее теперь пушками не разбудишь, — она еще раз вздохнула и сообщила: — Максим Ильич.

— Ох и ни фига себе!

Фамилию Ланка все-таки не назвала, да это и не требовалось. Максим Ильич у нас в Городе — ну, по крайней мере на «высшем» уровне — один. Фамилия его — Казанцев, и он действительно Большой Человек, немногим ниже мэра, а для почти полуторамиллионного города это немало. Положением своим Максим Ильич во многом обязан супруге (о чем все знают), а она у него в самом деле — редкостная мегера, да и вся ее семейка — тоже те еще фрукты. Да, угораздило Ланку.

Перед тем, как укладываться спать, я все-таки прокралась в переулок посмотреть — Ильина не было.

5.

Нам нет преград ни в море, ни на суше!

Гарри Гудини

Проснулась я с ощущением фантастического дежавю — это уже было. Честное слово! Зелень американского клена, пробитая солнцем, и на ее фоне — две лохматые ноги.

Конечно, ноги были самые обычные, косматились джинсы, из которых они торчали.

Кешка! Несовершеннолетний компьютерный гений, живущий в соседнем, угол в угол к моему, доме. По теплому времени этот балбес признает только один способ ходить в гости: репшнур из своего окна к моему балкону, то бишь, лоджии.

Кстати, а как это я оказалась на своей лоджии? Помнится, мы с Ланкой доболтались чуть ли не до четырех утра — небо уже начинало светлеть. Ах, да! Перед тем, как бухнуться в койку, я решила проверить, не торчит ли там еще бдительный Никита Игоревич. Обнаружив, что майоры тоже не железные и иногда бросают безнадежный пост, я тут же нашла у себя в голове очень здравое соображение: спать мне, в общем, все равно где, а вот просыпаться я люблю дома: зимой — на диване, летом — на лоджии. Так какая разница, добираться домой в восемь утра или в четыре? Такси ездят круглосуточно.

Обладатель лохматых ног тем временем соскользнул ниже и уселся на барьер лоджии.

— Привет! А я все знаю! Твоей приятельнице — кстати, передай ей мои поздравления, сайт у нее очень симпатичный, и девочки вполне ничего — ей подбросили в студию труп, а ты морочишь голову Ильину и вводишь в заблуждение следствие.

— Стоп, давай помедленнее, я не успеваю, — взмолилась я сквозь остатки сонного тумана.

— Может, тебе кофе сделать? — согласился заботливый отрок.

— Кофе потом. Когда ты с Никитой успел пообщаться?

— А ты спи дольше! — фыркнуло юное дарование.

— Так воскресенье же!

— Ага, а в воскресенье время на месте стоит, да? Знаешь, который час?

— Ну, судя по солнцу… — я задумалась. Правда, больше над тем, как повежливее заставить незваного гостя отправиться восвояси и немножечко — ну честное слово, ну совсем немножечко! — еще подремать.

— Когда это ты выучилась время по солнцу определять? — съехидничал незваный гость.

— А я, может, талант! — меня все еще не оставляла надежда на продолжение сна.

— Даже целый гений, не возражаю, — не унимался Кешка. — Только тут одного таланта маловато будет.

— Глебов, ты просто свин, на том свете черти твоей головой в колокол бить станут.

— Ага, — согласился покладистый отрок. — Именно черти, и именно в колокол. Которого они, по всем данным, боятся как…

— Как черт ладана, изверг! Дай поспать!

— Маргарита Львовна, половина одиннадцатого, между прочим. Хватит дрыхнуть, — изверг задумчиво поболтал ногами. Балконная фальш-стенка загудела под ударами кроссовок не хуже африканского тамтама.

— Злой ты, Иннокентий, — с самым искренним чувством сообщила я, — и негуманный.

— А что, злые бывают гуманными?

— Еще как бывают, — фыркнула я, почти смирившись с тем, что поспать больше не удастся. — Игнатия Лойолу вспомни, вот уж великий был гуманист.

— Так не злой же!

— А что, добрый?

Бессмысленная перепалка привела к желаемому результату: сонный туман из мозгов почти улетучился. После довольно формальной зарядки, водных процедур, во время которых я со злости стала вспоминать известных людей аж на букву Х — и между прочим, чуть не полсотни навспоминала, чем тут же загордилась — и кофе, сваренного заботливым оболтусом по прозванью Иннокентий — мозги проснулись уже окончательно, и гневная Маргарита Львовна начала смотреть на упомянутого Иннокентия почти дружелюбно. Здоровое желание придавить подушку еще хотя бы на пару часиков тихо скончалось в неравной борьбе с нездоровым любопытством.

Во-первых, с какого это перепугу всегда тактичный Глебов вздумал столь по-хамски прерывать мой безмятежный сон? Ну, положим, насчет безмятежного — это я напрасно, снилось мне, что Ланка с Оленькой держат жертву за руки, а она вопит: «Пустите! Я сама пойду!» — такой сон трудно назвать безмятежным, но все-таки…

Во-вторых, откуда он знает про труп? То есть, откуда — ясно — Ильин насвистел. Но тогда самое главное — когда это они успели пообщаться и чего друг другу наговорили?