Заставь меня ошибиться

И, как полагается в этом городе, началось с булочной миссис Марвелл. Я вошла туда в специально припасенном для кумушек наряде: джинсах и мешковатом кардигане. Приметной в тот миг не назвал бы даже безумец, но вдруг все обернулись и притихли. В точности как в первый день. И я почувствовала гамму эмоций. Весьма враждебных. Во взглядах дам в разных пропорциях смешались сочувствие и злорадство.

И все-таки у него на Донну встал.

Я подумала об этом мрачно и отстраненно, будто наблюдала со стороны. Будто не являлась той женщиной, которая вчера гладила свой плоский живот и представляла, как было бы замечательно нарисовать на потолке детской звездное небо и смотреть в него часами. Втроем. Я даже набросала эскиз этого самого неба на бумаге… И казалось, что это реально. Я почти убедила себя, что стоит ворваться в кабинет Гастона и все ему рассказать, и он согласится быть с нами.

А затем, как обычно, сработал стоп-кран.

Но сегодня на меня смотрят точно так, как на ту самую несчастную, которой изменяет муж, а она единственная ни сном, ни духом. Интересно, кто запустил это сарафанное радио? Со мной никто так и не заговорил. Напротив, женщины сторонились так, будто я могла заразить их вирусом измены. А я, зная специфику маленьких городков, готова была поклясться, что тут уже почти все со всеми спали…

Просто дело в том, что мы приехали с претензией на идеальную семью, а потом Гастон связался с этой дрянью.

— Что будете? — спрашивает меня миссис Марвелл, поглядывая совершенно спокойно и буднично. Единственная…

— Десять пончиков с сахарной пудрой, — отвечаю без колебаний.

— Мистер Сайтен сменил предпочтения? — спрашивает она.

— Очевидно, — отвечаю, и булочница бросает на меня мрачный, короткий взгляд. — И добавьте джема. Малинового.

Могу же я себе позволить утешиться пончиками, раз мне изменяет муж? Вот еще, быть ради него красоткой…

Гастон с Лео поехали планировать ловлю особо крупной рыбы, и дом опустел. Поэтому я врубаю на полную громкость Blues Saraceno — Pumping Irony [с англ. Прокачивай иронию], наливаю себе огромную чашку кофе и, ужасая экономку, начинаю танцевать в гостиной с пончиком в руке. Мэгги трижды пытается заглядывает якобы чтобы полить цветы, но смотрит с опаской. С другой стороны, мало ли, вдруг обманутая жена захочет покончить жизнь самоубийством…

— И что говорят? — спрашиваю я экономку, когда она направляется теперь уже поправить теперь диванные подушки.

— Простите?

— Что говорят о нас в городе? О Гастоне, обо мне… О его новой пассии?

Мэгги наклоняется над диваном, отвернувшись от меня, но даже так видно, насколько красные у нее уши…

— Я хочу знать от вас, а не от миссис Хастингс! Или мне придется пойти спросить Кили? — спрашиваю разгневанно.

После моих разъяренных слов экономка вздыхает и поворачивается ко мне, неловко сминая юбку.

— Говорят, миссис Сайтен, что это с ним не впервой. Что вы бросились под машину сами, а мистер Сайтен поехал сюда заглаживать перед вами вину и укрепить брак. Но вот не вышло.

— Спасибо, что рассказали, — отвечаю экономке, не опровергая слухи и не подтверждая. У меня нет рабочей версии в папке. В штабе никто и не думал, что Гастону придется обхаживать веселых разведенок городка.

Хотя, я в любом случае не стала бы делиться подробностями с Мэгги. Это даже неестественно…

Что ж, полагаю, мне не хватало именно этого пинка, чтобы начать действовать. Настало время продать картину.

Чтобы убедить Андерсона расплатиться наличными, пришлось уступить ему целых половинку квадратного дюйма полотна [картины в масле оцениваются по площади]. Как оказалось, это был единственный способ убедить его действовать оперативно, но я не в накладе. Мне нужно всего лишь перебраться в Канаду, заплатить какому-нибудь врачу, чтобы вытащил маячок, а затем затеряться. И все будет кончено. То есть вообще все. Свобода! Меня никто не найдет. Понадобится — затаюсь в глухой деревне, закроюсь чадрой и буду упорно изображать отшельницу. От Элизабет Дженнсен и воспоминания не останется. Никто не поймет, что эта самая женщина когда-то выводила на чистую воду людей, до которых не могли добраться спецслужбы.

И будущее кажется обозримым. У меня в кармане уже есть небольшая пачка наличности… Первый шаг сделан. Этого хватит, чтобы перебраться через границу и доехать до города. Там можно будет даже снять деньги с карточки и быстро уехать еще куда-нибудь, где найдется сговорчивый и не очень совестливый хирург. Вот как я начну новую жизнь.

Наполненная странной решимостью, я толкаю дверь домика и замираю на пороге. Запах просто сногсшибательный. У нас праздничный ужин? Неужели экономка решила, что раз у меня ужасное настроение, то стоит подбодрить разного рода яствами?