Заставь меня ошибиться

Это так странно, что я оглядываюсь. Остатки ужина все еще на столике, из патефона льется мелодичный блюз. В камине горит настоящий огонь, а талый воск свечей угрожающе стекает по их бокам. Огонь бликует на столовом серебре и стекле бокала. Однажды, в Канаде, я потрачу пару снежных вечеров, чтобы написать об этом картину. Я назову ее Призраком Нового Орлеана и повешу так, чтобы никто, кроме меня, не увидел… Хватит ли мне смелости изобразить на ней и Гастона? Думаю, придется, ведь без него сказка не оживет и не задышит.

Я пересаживаюсь на диван, скидываю туфли и вытягиваюсь вдоль тела куратора. Некоторое время мы просто лежим, разглядывая друг друга.

— Спасибо. Замечательный ужин, — коротко целую Гастона в уголок губ.

— Меня и раздражает, и восхищает, что ты так и не смирилась с таким образом жизни, как у нас.

Не понимая, о чем он говорит, я отдвигаюсь и заглядываю в глаза куратора. Он проводит пальцами по моим волосам, заправляя за ухо и даже не пытается объяснить, что имел в виду. А я, внезапно струсив, прячу лицо у него на груди. Мне хочется, чтобы он замолчал и не испытывал меня на прочность. Мое сопротивление ему небезгранично.

И я уже продала картину. Назад пути нет.

Глава 15

Волшебную коробку с красками и спасительной наличностью я проверяю каждый день. Только Гастон скрывается за дверью ванной комнаты, как я крадусь к шкафу и дрожащими руками достаю тюбики, вкладку, и, удостоверившись что банкноты на месте, убираю все обратно. Они вселяют в меня такую надежду, что даже кажутся теплыми на ощупь. Если однажды они исчезнут, я возьмусь за магнум снова и заставлю куратора их вернуть. А потом мы просто сделаем вид, что ничего не было. Мой мозг уже полностью подчинен этой мысли. Он не видит иных вариантов.

Отняв бинокль от глаз, поворачиваюсь к Гастону и внезапно обнаруживаю, что исконно мужская рыбалка, которая служит прикрытием для слежки за пирсом, дополнилась исконно мужским виски.

— Это задание, ты не забыл?

— Прелесть нашей работы, Тая, — посмеивается он, отнимая фляжку от губ, — в том, что можно абсолютно легально пить и заниматься сексом не отходя от рабочего стола. Где еще тебе предложат такие роскошные условия труда?

После этого заявления я невольно задаюсь вопросом, сколько он принял до того, как сел со мной в одну лодку. По-видимому, немало. Но из-за утренней тошноты не заметила этого раньше. Господи, да из-за нее я бы и падение метеорита пропустила… Только сейчас чуть-чуть отпустило. И как это еще Гастон не поинтересовался причиной моей внезапной бледности и рассеянности?

— Ясно, — усмехаюсь.

После романтического ужина на двоих мы воспользовались простором особняка с душой. На следующий день на стройке у меня болело все. Да и сейчас, два дня спустя, я все еще чувствую каждую мышцу ног. Пожалуй, удачно, что Лео бегает вокруг пирса, а мы сидим в лодке, скучая.

И все же вечер, затеянный куратором, призван был что-то изменить, а я не поддалась, и теперь между нами некое непонимание. Наверное, он рассчитывал, что я растаю и соглашусь на Новый Орлеан, а я…

— Присоединяйся, — предлагает Гастон, протягивая мне фляжку.

Быстро смекнув, что уровень жидкости в ней никто не проверит, а прикрытие идеальное, покорно берусь за фляжку и, как можно крепче сжав губы, наклоняю. Дабы ни капли не проглотить… Понимаю, что это полный абсурд, и с капли ничего не случится, но наш философ Лео как-то выдал очень мудрое изречение: если можно не рисковать, то лучше не рисковать.

— Сколько еще часов нам здесь сидеть? — спрашиваю, оглядываясь.

Вокруг красота, конечно. Мрачность севера подернута легкой дымкой тумана, на небе тяжелые облака из разряда тех, что фанатичные художники выводят на своих картинах. Никакого глянца, никакой яркости. Темный лес, серое небо. Этот пейзаж либо приходится по душе сразу, либо с ним не смиришься и за всю жизнь. Меня он завораживает.

— Пока не приедет обещанный грузовой катер, — отвечает мне Гастон.

— А если он не приедет вовсе? — спрашиваю ворчливо, зябко кутаясь в куртку.

— Тогда наши IT не сумели найти данные, а, значит, о нас знают. Поэтому я надеюсь на его прибытие.

Рыбу здесь ловить — идея на редкость бредовая. Животные не настолько глупы, чтобы соваться на транспортный путь. Да и мы якобы по незнанию сюда приехали порыбачить, но Гастон все равно на что-то надеется. Проверяет, леску дергает.

— Думаешь привлечь внимание рыбы движением? — спрашиваю насмешливо.

— А если так? — спрашивает он, кося на меня взглядом. — Твое внимание, например, можно привлечь только если совершать какие-то действия. Ты много лет успешно меня игнорировала, но стоило помелькать перед глазами чаще привычного, как не устояла.

— Звучит обидно, — бросаю холодно.

— Это было обидно, когда тебе было восемнадцать, а теперь — совсем нет. Или было бы обидно, если бы мне не пришлось тебя соблазнять. Или было бы обидно, если бы я не предложил тебе продолжить в Новом Орлеане. Или было бы обидно, если бы ты не подвесила меня на этом предложении, как пресловутую рыбину, сама. Или…