Заставь меня остановиться 2 (СИ)

— Дай мне хоть чуточку твоей самоуверенности.

— Бери и пользуйся.

— Кстати, раз я сегодня именинница, можно мы останемся у меня? Я просто не перелезу через забор. Мама с папой все равно не вернутся раньше завтрашнего вечера. Пожалуйста, проведи остаток дня у меня. У нас есть бассейн.

— Тебе не нужно сейчас плавать, — как ни в чем не бывало бросает Лукьянов, откидываясь на спинку дивана. Бегло осматривает гостиную и поворачивается ко мне. — Рука.

— Я надену на нее перчатку.

— С днем рождения, кстати, — убирает прядь моих волос за ухо и мимолетно целует в губы.

— Спасибо. Так останешься у меня? — почти умоляюще произношу я, от чего становится неловко.

— Оставаться взрослому дядечке в доме у своей девочки, когда в любой момент могут вернуться родители этой самой девочки, крайне опрометчиво. Глупо. Ненадежно и по-дет…, — прикладываю палец к его губам.

— Ты как-то сказал, что никаких малышей, зай и девочек, и кого-то там еще не будет. А сейчас назвал меня дважды девочкой. Ты плывешь по мне, как незнамо кто. И сто пудов останешься. Хватит сотрясать воздух ненужной болтовней.

— Серьезно? Я только что такое сказал?

— Вот те крест даю, — повторяю точь-в-точь некогда произнесенные Лукьяновым слова.

— Старею, видать, раз соглашаюсь на такое безумие.

— Наоборот, молодеешь, — не взирая на боль в коленке и руке, за считанные секунды я забираюсь на Лукьянова. — Знаешь, что моя мама любит делать на папе даже спустя фиг знает сколько лет?

— Боже, не пугай меня.

— Не буду. Угадай.

— Что-то пошлое в голову приходит. Боюсь, ты обидишься, а сегодня вроде как твой день, так что я лучше заткнусь, — игриво произнес Лукьянов, сжав мою попу своими лапами.

— Она любит сидеть на его коленях. У нас это, видимо, семейное.

— Ну, если ты не превысишь вес в восемьдесят пять килограмм, то сиди.

— Буду сидеть, — не раздумывая, произношу я.

— Сидеть, а не сразу ерзать. — жестко произносит Лукьянов, пригвоздив меня к месту.

— А я ерзала?

— А что нет?

— Извини, моя попа живет своей жизнью. Мой подарок остался в машине?

— Нет В кармане.

— Да?!

— Ага, — улыбнувшись, ответил он. — Можешь совать свою руку в мой карман.

— Уже сую.

Медленно пройдясь по бедру Богдана, таки засовываю свою ладошку в его карман. И, судя по ощущениям, там меня ждет офигенный сюрприз. Судорожно достаю бархатную коробочку и мысленно офигеваю. Да ладно?!

— О Боже, это то, о чем я думаю?

— Понятия не имею.

— А на колени?

— Что на колени?

— Ну встать на колени не хочешь?

— Бегу и волосы зачесываю назад.

— Неромантично, но ладно, — с улыбкой произношу я, открывая красивейшую бархатную коробочку…

Глава 21

Кайфую. Да, именно так. Сначала от того, что к моей скромной персоне Аня перелазила через забор, а она-то уж точно не мастер спорта и не дворовая девчонка. Готов отдать руку на отсечение, что такое она делала впервые. Собственно, и я впервые удостоился такой чести. А теперь кайфую от совершенно ничем неприкрытых Аниных эмоций. И пусть на ее лице читается полное разочарование от моего подарка, в этом, как ни странно, есть своя прелесть. Стойкой, безэмоциональной девчонкой, которой она притворялась во время нашей ссоры, Аня мне категорически не нравилась. И если бы сейчас она с милой улыбкой взяла подаренный мною подарок, и старательно сделала вид, что все окей, я бы в ней разочаровался. А каждая из моих бывших так бы и сделала со снисходительной улыбкой. Спокойные, уравновешенные, скучные… да никакие в общем-то. Кого я обманываю?

— Супер, — иронично произносит Аня, устроившись поудобнее на диване. — Я всякое ожидала, но точно не это.

— А что ожидала? Обручальное кольцо?

— В идеале помолвочное. Ну, или обычное с бриллиантом. На крайняк, с цирконием. Ой, Господи, сережки хотя бы. Да даже одну. Или браслет. Но вот набор пластырей… такое мне еще никто не дарил, — кривит мордашку, совершенно точно не задумываясь о своем внешнем виде.

— Приятно быть во всем первым. Открой их. Тебе понравится. Они, можно сказать, уникальные, — наблюдать за тем, как Аня открывает упаковку, то еще удовольствие. Теперь я готов отдать вторую руку на отсечение, что содержимое ей снова, как ни странно, понравится. Другой девушке — нет. Ане — да.

— Анютик — прутик. Анечка — заечка. Аннэтка — конфетка, — поднимает на меня взгляд. — Это специально заказанные для меня пластыри.

— Для тебя — это крайне нужный подарок. Я бы и сейчас ими воспользовался, но как-то нехорошо было распаковывать твой подарок мне.

— Аннэт — приготовь мне омлет. Анютик — розовый лютик, — с энтузиазмом продолжает перебирать пластыри. — Аннэтка — от любой хвори таблетка, — вот она — несдерживаемая улыбка до ушей. — Блин, что я за такая размазня, что радуюсь пластырям, как кольцу с бриллиантом? Мне кажется, это что-то ненормальное.

— Понятие нормальности у каждого свое.

— Переклей мне коленку. Давай, давай, — кладет на меня ногу. — Наклеивай ту, что про таблетку. Хотя стой, — тут же накрывает мою руку, как только я беру этот пластырь. — Давай оставим его на будущее. Жалко как-то.

— Их таких три. Моей фантазии на твое имя хватило только на десять вариаций. Дальше повторяются.