Заставь меня остановиться 2 (СИ)

— Я тебе сколько раз говорил не отвечать на звонок «да»? — вот тебе и «мамочка» с внезапно огрубевшим голосом.

— Да, папочка, много раз говорил. Но это же не мошенник, а забитый в мобильник мамин номер. Не придирайся, а то кого-то напоминаешь.

— Кого?

— Кого-то очень старого и дотошного. Ты почему с маминого звонишь? Думал, что я побоюсь тебя и не отвечу?

— А меня надо бояться?

— Ну разве что иногда. Ты звонишь узнать, как у меня дела? Все хорошо. Не волнуйся.

— Вещи еще не собираешь обратно домой?

— И не надейся. Наоборот, распаковываю. Сам же отпустил, так что не включай заднюю.

— Я вообще-то не отпускал. Это просьба твоей мамы, я тут ни при чем.

— Да какая разница, если ты согласился на ее просьбу? Пап, ну не нуди, пожалуйста. Все будет окей.

— Слишком быстро, Аня. И самое главное — не забывай, что в доме своего мужчины ты не одна единственная женщина. Не знаю, что там за дочь у твоего Лукьянова, но в таком возрасте, в котором находится его дочь, редко встретишь адекватную девушку, которая будет рада новой женщине отца. А две женщины на кухне — это вообще срач века. Еще не поздно запаковать вещи обратно, встречаться на расстоянии и хоть немного расположить к себе его дочь, иначе, — замолкает, шумно вздыхая. — Буду Вангой: скоро будут слезы. Даю максимум месяц.

— Ты нормальный вообще?!

— Да, я нормальный реалист. Будь у него сын точно такого же возраста как дочь, было бы проще. А так, увы и ах, нет. Но ты, конечно, как и мама можете и дальше витать в облаках.

— Ты зачем мне все это говоришь? С какой целью?!

— С простой. Через день, неделю или месяц, когда будет так, как я сказал, ты должна прийти к нам домой, а не хрен знает куда, демонстрируя свою гордость и особенности характера. Поняла? — черт, черт, черт! Почему говорит папа, а я слышу Лукьянова? — Аня?

— Я тебя услышала. Однако, тот факт, что ты не допускаешь другого развития событий, меня выводит из себя. Терпеть не могу самоуверенных людей. И да, папа, посмотри на это с другой стороны, сэкономите на мне. Теперь за меня платит мой Лук…, — застываю, вперив взгляд в приоткрытую дверь. А я ее точно закрывала. — Я вечером позвоню, — быстро кладу трубку. — Это не то, что можно подумать. Просто мой папа против переезда сюда, вот он и бесится. А я сказала, что они типа сэкономят. Но это в шутку, Ника. И да, привет. Неожиданно, — сглатываю так громко, что, кажется, спящая Дося очухалась. — Тебя Богдан забрал?

— Нет. Приехала сама.

Проходит вперед, уставившись взглядом на клетку с Досей. Господи, она же младше меня, со сломанной рукой, вторая вообще занята огромным букетом цветов, что ж мне так страшно-то? Она слабее меня! Слабее! Прекрати трястись, Озерова! Хотя ростом она явно превосходит меня. Да и ноги. Ноги у нее целы. Хотя она в носках, а не в обуви, это смягчит удар в мою челюсть в случае драки.

— Хорошо выглядишь. Я бы и не сказала, что что-то было на лице.

— Сходи к окулисту. У папы есть хорошие знакомые. Он тебе оформит прием со скидкой, — переводит взгляд на ковер. — Да… интересно как получается. Ковер и домашнее животное, — скажи, скажи что-нибудь, Аня.

— Кстати, с восемнадцатилетием тебя. У меня для тебя есть подарок, — да, да, точно. Займи руки. Резко разворачиваюсь и иду к пакету. Достаю оттуда коробку, благо, заранее упакованную в подарочную бумагу и протягиваю Нике. Однако, она не спешит ее брать сломанной рукой. Да, пожалуй, это неудобно. — Красивый букет, — и вправду красивый. Правда, чуть пожухлый, но красивый. Становится завидно от того, что Лукьянов все же способен дарить цветы, пусть и дочери. — Папа подарил?

— Папа не тратит деньги на такую ерунду. Это глупо.

— Ты говоришь словами папы, а не своими. Что же ты принесла в дом уже почти пожухлый букет, если он такая ерунда? — саркастично отмечаю я. Ну вот зачем я лезу на рожон?

— Выбрасывать жалко, он же был живым, — как ни в чем не бывало отвечает она. — Я вообще все увядающее люблю, — резко переводит взгляд на дверь. — Вот Жужа одна из них. Уже выглядит лучше, но все равно худая. Надо продолжить откармливать, — резко разворачивается и идет на выход. — Кстати, ужасный ковер, примерно, как и твои брови, — не сказала, а словно плюнула ядом. Стерва!

Несмотря на злость и крайнюю разочарованность в столь быстром появлении дочери Лукьянова, спустя несколько минут я вышла из спальни и потопала к комнате Ники. Для вежливости постучала и все же вошла.

— Какими бы между нами ни были отношения, я тебе купила подарок, — вру, покупала себе, но он не распакован, да и ей нужнее, судя по отсутствующим на полках вещам для девушки. — Ты можешь его выбросить, но для начала его надо от меня принять, — подаю ей коробку.

Ника, как ни странно, не только ее принимает, но и распаковывает. А вот дальше я не поняла, что случилось. Сначала мне показалось, что она рада увиденному. А вот сейчас ощущение, что она меня ударит.