Заставь меня жить (СИ)

Но как теперь трудно убедить себя в том, что это всего лишь совпадение. Два человека одновременно с ума не сходят.

И что самое интересное — так это почему я с таким трудом отыскал газету в доме, и главное где — в комнате у Снейпа? Что значит тот странный взгляд Сириуса? Словно мои близкие что-то знают и не желают, чтобы это «что-то» знал ещё и я. А я так ненавижу быть в неведении.

Всё, хватит, Гарри. Нечего заводиться. Ты точно перегрелся на солнце. И куда все подевались?

Я порю горячку на ровном месте. Ещё ничего страшного не случилось.

Почему-то от последней мысли меня неприятно передёргивает.

Ещё ничего страшного не случилось.

— И не случится, — твержу я себе, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Надо бы поговорить с кем-нибудь по поводу этих взрывов. Вот только с кем… От Сириуса вряд ли чего добьёшься, от родителей тоже. Даже в профессоре Люпине я не уверен.

Северус Снейп, ну где вас носит, когда вы так нужны?

====== Глава 4 ======

Хочется запереться в своей комнате и не выходить оттуда дня три как минимум, потому что душу щемит от детской обиды на самых близких людей. Зачем пытаться что-то скрыть от меня? В любом случае я всё узнал бы. Тем более такую вещь, как серия взрывов, вряд ли можно долго держать в тайне.

В доме все как будто вымерли. Совсем недавно я видел родителей, полчаса назад столкнулся с Сириусом, а сейчас ни одной живой души. Наверное, стоит начать волноваться, но меня накрывает такое чувство апатии ко всему, что я просто поднимаюсь в свою комнату, падаю на кровать и начинаю думать. Долго и нудно взвешивать факты, свои догадки, все «за» и «против».

Спустя неопределённое количество времени в моей голове складывается возможная версия произошедшего: все эти взрывы — не случайное совпадение, причём между погибшими семьями прослеживается закономерная связь. И самое главное, что у всех четверых парней такая же дата рождения, как и у меня. Что больше всего и пугает.

На самом деле, я в редких случаях верю в подобные совпадения. Но когда дело касается тебя самого… Это заставляет задуматься.

И главным номером программы остаётся таинственное поведение близких людей. Вот тут моему возмущению просто нет предела. Как только объявятся, я всё выясню.

За окном опускаются сумерки. Чтобы хоть как-то отвлечься от назойливых мыслей и возрастающего волнения, я вновь погружаюсь в чтение, предварительно спустившись вниз и забрав книгу с улицы.

По прошествии пары часов до моего слуха доносится приглушённый звук нескольких голосов с первого этажа. Подняв голову от книги, я мгновенно ощущаю, насколько затекли шея и плечи.

Разминая онемевшие мышцы, я выхожу из комнаты и собираюсь спуститься вниз, как вдруг любопытство берёт вверх и заставляет тихонько подкрасться к краю лестницы и напрячь слух.

Голосов четверо и, насколько можно разобрать, их обладатели стоят в прихожей и негромко переговариваются.

— Что же теперь нам делать? — с волнением в голосе шепчет мама.

— Лили, ты слышала, что сказал Альбус. Надо последовать его совету, и сделать всё в точности так, как он предложил, — это уже профессор Люпин.

— Но кого нам выбрать в качестве хранителя? — подаёт голос отец.

— Джеймс, какой хранитель, ты что? Я не хочу уезжать отсюда! — вновь говорит мама, немного повышая голос, но её тут же перебивает Сириус.

— Лили, потише! Разве ты не понимаешь, что всё настолько серьёзно? Находиться здесь становится всё опасней с каждым днём! Подумай о себе и Джеймсе. Подумай о Гарри в первую очередь.

Голос крёстного понижается до шёпота, и мне приходится подойти ещё ближе к лестнице, чтобы расслышать ответ мамы:

— Я всё понимаю, и волнуюсь за Гарри гораздо больше вашего. Но вдруг это всё-таки неправда? Насколько мне известны способности этой…

Раздаётся чьё-то шиканье, после чего мама, так же как и Сириус, переходит на шёпот. Если я попытаюсь спуститься, то в любом случае выдам себя скрипом ступеней. Но мне так необходимо узнать, про чьи способности говорит мама.

Осторожно спускаясь ниже, я пытаюсь вновь прислушаться, как вдруг мерзкий и непозволительно громкий скрип ступеньки разрезает тишину моего укрытия. Вот дьявол.

Глухо выругавшись, я понимаю, что терять мне уже нечего, поэтому быстро выхожу в прихожую.

У них даже выражения лиц одинаковые: удивление, смешанное с вопросом, не услышал ли я что-нибудь не то. В другой ситуации это выглядело бы забавно, только мне сейчас совсем не до смеха.

— Где вы были?

Четвёрка мельком переглядывается, словно ищет поддержки друг у друга, и через какое-то время отец нарушает молчание:

— Гарри, мы были…

— У профессора Дамблдора, да? — с откуда-то взявшейся горечью в голосе я перебиваю отца.

— Да, у него… — отрывисто отвечает папа, и по его лицу видно, что в мыслях у него идёт ожесточённая борьба.

— И что он вам сказал? Зачем нам надо уезжать? Какой ещё хранитель?

С каждым мгновением я всё ясней ощущаю разрастающийся в душе праведный гнев.

— Гарри, ты и так услышал слишком много, тебе вообще не стоило знать даже этого! — мама вдруг начинает умолять, только вот меня уже понесло.