Заставь меня жить (СИ)

Отец подходит к маме, находит её ладонь и чуть сжимает тонкие пальцы. Она тут же переводит взгляд на своего мужа. Они долго смотрят друг на друга, понимая всё без слов. Наконец, мама едва заметно кивает, и этот жест словно говорит: «Ничего страшного, когда-нибудь мы вернёмся сюда». Папа обнимает её узкие плечи, заботливо прижимая к себе. Его взгляд устремляется куда-то в сторону горизонта, где медленно опускается солнце. Он бездумно проводит кончиками пальцев по рыжей волне волос, рассыпавшейся по его плечу, потом поворачивает голову в мою сторону.

Я киваю, в точности как мама, и чувствую, как в груди разливается странное щемящее чувство. Отец улыбается той самой грустной улыбкой, которая не так часто появляется на его лице. Сейчас он совсем не похож на того папу, которого я привык видеть большую часть времени. Он будто разом повзрослел лет на двадцать, даже ушли из его глаз задорные огоньки.

Я не успеваю додумать, потому что Сириус громко подзывает нас подойти поближе.

В качестве портключа используется старая металлическая шестерёнка, покрытая ржавчиной в нескольких местах.

— Итак, портключ сработает ровно через две минуты. По моей команде все прикасаемся к нему. Он перебросит нас точно к дому в Лондоне, в котором вы и поселитесь, — быстро объясняет Ремус, переводя взгляд с родителей на меня.

Портключом я пользовался лишь раз, два года назад, чтобы попасть на Всемирный чемпионат по Квиддичу. Ощущения не самые приятные. Но ради того, чтобы посмотреть на блистательную игру Виктора Крама — знаменитого ловца болгарской сборной, — я был согласен на лишнее испытание для своего вестибулярного аппарата. Кстати, я до сих пор помню, как Рон ещё недели две дулся на Гермиону за то, что она всего-то восхитилась ловкостью Крама на одном из матчей. А Рон тут же впал в депрессию, плавно переходящую в агрессию. Но закончилось всё довольно-таки забавно: в конечном счёте, уже Рон бегал и умолял Гермиону простить его за необоснованную ревность.

Из воспоминаний меня вырывает неприятный толчок локтём между рёбер.

— Гарри, хватайся, — отец кивает в сторону шестерёнки. Я тихо фыркаю и прикасаюсь к портключу.

Через пару мгновений нас резко отрывает от земли и уносит в круговерть, а затем самым наглым образом скидывает прямо на твёрдую мостовую Лондона.

Вставая и потирая ушибленную ягодицу, я озираюсь по сторонам и с удивлением отмечаю, что ни один человек не является свидетелем нашего внезапного появления прямо посреди улицы. Я помогаю Гермионе подняться с грязной брусчатки, заботливо отряхнув её джинсы, на что подруга лишь смущённо краснеет. Улыбнувшись ей, я заинтересованно оглядываюсь по сторонам, и незамедлительно узнаю площадь Гриммо.

— Сириус, мы что — будем жить у тебя? — восхищённо выпаливаю я на одном дыхании, останавливая свой взгляд на хорошо знакомом доме.

Крёстный лишь широко улыбается мне в ответ и поднимается на крыльцо.

Родители заходят последними и немного медлят на пороге.

- Мам, пап, что такое? – я заглядываю в родные лица.

Они переглядываются, папа покрепче обнимает маму за плечо, второй рукой поправляет очки (в точности как я) и опускает глаза.

- Просто…немного непривычно, вот и всё, – с печальной улыбкой отвечает мама и уныло поглядывает снизу вверх на отца.

Он встречается с её взглядом, потом смотрит на меня. Тень сомнения проскальзывает в выражении его лица.

Потом отец расплывается в привычной задорной улыбке, ерошит волосы на затылке, восклицая:

- Ну подумаешь! Мы же будем жить у Сириуса, а это уже чего-то стоит! Не расстраивайтесь!

Он звонко целует маму в щёку, дружелюбно треплет меня за пряди волос и, оставив нас, догоняет Сириуса в конце коридора.

Мы провожаем его взглядом, мама усмехается и, покачав головой, с лёгкой улыбкой произносит:

- Храбрится, как всегда. Неуёмный Гриффиндорец.

Я улыбаюсь в ответ, полностью соглашаясь с мамой.

Конечно, я не ожидал, что оставшиеся две недели до учёбы я проведу в доме Сириуса. Конечно, эта новость несколько омрачается причиной нашего вынужденного пребывания здесь. Но я успокаиваю себя мыслью, что ничего страшного моей семье пока что не грозит. В конечном счёте, мама с папой выбрали Хранителя Тайны, и я даже готов закрыть глаза на кандидатуру.

Практически сразу вслед за нами прибывают близнецы Уизли и Джинни. Меня это не может не радовать — всем вместе будет гораздо веселее коротать длинные вечера. Такое чувство, что близнецы стали ещё выше с того момента, когда я видел их в прошлый раз. Джинни, в принципе, не изменилась, только вот при взгляде на меня в её глазах мелькает такое же тщательно завуалированное сострадание, как и у Гермионы. Боже мой, ну что меня раньше времени-то жалеть? Хотя мне такого счастья и потом не надо будет.

Во второй половине дня я созываю своё собственное неофициальное собрание, участниками которого становятся мои рыжеволосые друзья, Гермиона, Джинни, ну и собственно, я сам. Закрывшись на чердаке, мы рассаживаемся кругом.

— Гарри, о чём ты хотел рассказать нам? — спрашивает Джинни, с интересом меня разглядывая.