Заставь меня жить

Небо вдалеке странным образом начинает темнеть, что-то огромное заслоняет собой звёзды, разрастается и вскоре накрывает Нору. Первый раскат грома и хлынувший дождь сильно удивляет меня. Это в декабре-то гроза? Однозначно, что-то странное происходит с этим миром.

Проснувшаяся из-за непогоды Хедвиг покидает свою клетку и приземляется рядом со мной. Потоптавшись по подоконнику пару секунд, она мягко тянет меня за край штанов и смотрит своими большими жёлтыми глазами, безмолвно задавая вопрос. Преданные совы всегда чувствуют перемены в настроении своих хозяев.

- Видишь, погода плохая, - тихо произношу, аккуратно шевеля белые пёрышки на грудке Хедвиг, а она только отворачивается к окну и демонстративно не обращает на меня внимания.

Конечно, она понимает, что я кривлю душой и лгу ей, а в первую очередь, самому себе.

Спустя пару минут буря разыгрывается не на шутку, поливая дождём окрестности, ветер нещадно треплет ветки кустов, сдувая с них снежные шапки, распахивает калитку. Снег смешивается с дождём, превращается в жижу неприятного земляного цвета, а мелькающие молнии озаряют всё это безобразие, при взгляде на которое становится грустно. Однозначно не люблю такую погоду.

Ещё раз взглянув на свою птицу, я выдыхаю в поражении и, прижавшись виском к холодному стеклу, едва слышно говорю:

- Ладно, твоя взяла. Да, я волнуюсь за него, как ни за кого другого.

Хедвиг вновь поворачивает свою маленькую голову в мою сторону, глаза-блюдца долго смотрят на меня, тонкие веки то и дело прерывают этот по-птичьему внимательный взгляд. Вдруг сова деловито перебирается на моё колено, начинает тихо-тихо ухать и осторожно шевелить крыльями, когда я провожу ладонью по тёплой спинке.

Значит, простила мне мою неискренность.

Уже отчаявшись дождаться Снейпа, я бросаю последний взгляд за калитку, как вдруг замечаю его высокую фигуру. Резко подавшись вперёд, я едва не разбиваю очки о стекло и во все глаза смотрю на то, как он попадает во двор и двигается в сторону дома. Хулиганский ветер раздувает намокшие полы его мантии, а я вздыхаю в облегчении. Профессор идёт прямо и уверенно - значит, с ним ничего не случилось.

Хедвиг, будто понимая, моментально спархивает с колена.

Вспомнив, что на коридор Молли весьма предусмотрительно наложила звукоизоляционные чары, я спрыгиваю с подоконника и вылетаю на лестницу в одних пижамных штанах. В памяти мгновенно вспыхивает похожая картинка часовой давности, но я встряхиваю головой, тем самым отгоняя ненужное воспоминание, и бегу вниз по ступенькам.

Я застаю его врасплох на самом пороге. Он едва успевает закрыть дверь и повернуться лицом к кухне, как я запрыгиваю на него и крепко обнимаю за шею. Кожа протестует от соприкосновения с ледяной и мокрой тканью, волоски мгновенно встают дыбом, вода с волос профессора капает на голые шею и плечи, но мне плевать. Мгновение ничего не происходит, но вот он обнимает меня ответно и так прижимает к себе, что я буквально начинаю трястись от холода. Он тут же отпускает меня, но не спешит делать шаг назад, тем более что позади закрытая дверь.

- Ты не ранен? - спрашивает Снейп, требовательно заглядывая мне в глаза, а я отрицательно машу головой, не в силах совладать с трясущимися руками. Не знаю, что тому виной - недавнее нападение, волнение за близких людей, холод от мокрой мантии или всё сразу.

Недолго думая, я скрещиваю руки и прячу ладони подмышками, пропускаю Снейпа к лестнице. Он слегка замедляет шаг, рассматривая результат трудов Артура, а потом уверенно поднимается на второй этаж. Я, не спрашивая разрешения и не заботясь о реакции профессора, следую за ним вплоть до двери его комнаты.

Лаконично выгнутая бровь служит красноречивым вопросом.

- Мне нужны подробности, и вы прекрасно знаете, что до утра я не дотерплю, - уверенно заявляю, а Снейп мычит в знак бессилия перед моим упрямством.

В его комнате темно, частые вспышки молний освещают пространство лишь на короткие секунды. Профессор не спешит зажечь свет, впрочем, это к лучшему, потому что я не ручаюсь за выражение своего лица. Я опускаюсь на стул, стоящий ближе к кровати, слушаю раскаты грома и наблюдаю за тем, как Снейп сбрасывает отяжелевшую от влаги мантию, расстегивает пуговицы на удлинённом пиджаке и остаётся в рубашке и брюках. На вид они сухие, значит, дождь не успел пробраться под мантию.

- Говоришь, подробности, - раздражённо бросает он, резко разворачивая стул так, чтобы сесть лицом к лицу со мной. Становится понятно, что причина его раздражения кроется далеко не во мне. - Дело в том, что я ничего не знал о нападении. Совершенно ничего!

Последние слова он чуть ли не выкрикивает, всплеснув руками, а я забываю выдохнуть. Впервые в жизни я слышу плохо скрываемое отчаяние в его дрогнувшем на миг голосе. Осторожно, будто стараясь не спугнуть, я смотрю на Снейпа из-под ресниц и отмечаю некоторую нервозность в том, как он резко закидывает ногу на ногу, как нетерпеливо расстёгивает пуговицы на манжетах и закатывает рукава, открывая предплечья с чернеющей Меткой на одном из них.