Заставь меня жить

Поморщившись в неприятном предвкушении, обнимаю себя за плечи, будто это может спасти меня, и смотрю на действия профессора поверх очков. Вот он осторожно откупоривает пробку, трансфигурирует одно из чистых перьев в стакан, наколдовывает воду и добавляет туда несколько капель зелья. Подвинув стакан ко мне с самым непреклонным видом, он возвращает флакон на место и внимательно следит за тем, чтобы я выпил всё до самого дна. Понаблюдав за мной несколько секунд, как будто у меня вот-вот могут вырасти рога в качестве побочного эффекта, Снейп терпеливо поджимает губы и возвращается к своим бумагам.

- Действие зелья начнётся минуты через три.

- Значит, придётся подождать, - поднимаю руки высоко над головой в попытке потянуться и замираю, когда слышу полную надежды реплику: «Слава Мерлину, если так».

Он боится, что Реддл вновь стучится в мой череп? Не отрицаю, я сам этого боюсь, но в то же время надеюсь на лучшее.

К счастью, в голове действительно разъяснивается, и боль отступает. Сказав это Снейпу, ловлю плавное покачивание головы и, не придумав ничего лучше, вновь принимаюсь за последний нерешённый вопрос.

Он меня не выгоняет - и на том спасибо.

Мне приходится внимательно перечитать несколько последних страниц параграфа, а когда я отвлекаюсь, чтобы дать глазам возможность отдохнуть, в поле зрения попадает небольшая папка для бумаг, которая сейчас лежит по правую руку Снейпа. Я не заметил, когда он успел её достать, и сейчас с интересом изучаю золотисто-зелёную кожаную обложку и серебряный герб на ней. Видимо, это ручная работа, и я более чем уверен, что герб - фамильный.

Профессор не замечает моего внимания. Подцепив пальцем уголок, он открывает папку и начинает ворошить исписанные листы пергамента. Видимо, предмет интереса находится не сразу - листов очень много - и вдруг я замечаю до боли знакомый обрывок пергамента, отличающийся по цвету и фактуре от остальных. Плавно покинув свой стул, я всеми силами стараюсь унять сердце, внезапно решившее, что в горле ему самое место. Напряжённо сжав челюсть, осторожно огибаю Снейпа и останавливаюсь за его правым плечом. Профессор не реагирует на мои перемещения, а я вглядываюсь в тот самый листок и с ужасом понимаю, что не ошибся.

Письмо, которое я адресовал Снейпу.

Господи, это - то самое письмо, за которое у меня даже сейчас начинают пылать щёки.

«Я не могу так больше. Умоляю Вас, вернитесь».

Два коротких предложения, кривое «Поттер» в нижнем правом углу. И всё.

Два несчастных предложения, которые вместили в себя больше, чем я сказал ему за всю пока что прожитую жизнь. Теперь это то, из-за чего я не могу найти себе места. То, что он хранит в своей папке по совершенно непонятным причинам. То, что, возможно, подтолкнуло его к тому, чтобы вернуться раньше назначенного срока.

Я уже говорил, Снейпу не нужны все те слова, что приходят мне на ум в той или иной ситуации, когда жизнь подводит нас максимально близко друг к другу. Дело не в моей неспособности складывать слова в красивые предложения, нет, дело вовсе не в этом. Они просто ему не нужны, он чётко дал это понять. Сантименты не достойны его внимания в той же степени, в какой мои извинения за что-либо. Просто потому что он такой человек.

И вдруг это письмо. Его можно расценить как очередную мою слабость, когда я не смог найти в себе силы не ныть и не жаловаться. Только я почему-то уверен, что он правильно истолковал его смысл, и от этого всё только хуже.

- Скажите, зачем оно вам?

- Ты о чём? - уточняет профессор, даже не оборачиваясь.

Пока я формулировал ответ, Снейп успел отыскать то, что ему нужно, и сейчас был занят заполнением листа успеваемости пятого курса на будущий семестр.

- Об этом, - опираюсь ладонью о спинку его стула и наклоняюсь вперёд в попытке дотянуться до письма. Из-за этого край клетчатой рубашки, которую я одел поверх футболки, скользит по плечу профессора и цепляется расстёгнутыми пуговицами за его рукав.

Сглатываю, стараясь не обращать внимания на то, что Снейп перестал писать, едва моя ладонь появилась в поле его зрения. Возможно, по невнимательности он не убрал перо от листа, в результате чего вместо последней буквы чьей-то фамилии образовалась маленькая клякса.

Я возвращаюсь на своё место, на ходу выравнивая дыхание, а профессор тут же комкает испорченный лист и отправляет его в корзину для бумаги.

- Так зачем? - терпеливо повторяю вопрос, стараясь, чтобы в интонации не было и намёка на волнение, разглаживаю слегка помявшееся письмо на столе и поднимаю вопросительный взгляд на Снейпа.

Со странным подозрением он смотрит на предмет разговора (точно такое же было на моём лице, когда я обнаружил письмо от тайного информатора в своей комнате), потом переключается на меня.

- Почему это волнует тебя?

Он говорит с таким видом, словно мой интерес совершенно не оправдан, затем быстро приподнимает брови и скрещивает руки на груди. Почему он всегда так делает, когда речь идёт о чём-то очень важном для нас обоих?..