Заставь меня жить

Все органы внутри меня будто разом обрываются и падают куда-то вниз, оставляя вместо себя ощущение пустоты. Вовремя вцепившись в противоположный край галстука, останавливаю его движение и произношу в неверии:

- Я вас не понимаю. Когда Реддл объявился, вы сказали в тот же самый миг, что он раскусил вас, а теперь отрекаетесь от собственных слов?

Я уже собираюсь свыкнуться с мыслью, что моё ограниченное мышление не позволяет мне понять всех хитросплетений двойной игры Снейпа, даже готовлюсь выслушать длинную и, безусловно, крайне поучительную тираду об основах воспитания, но ошибаюсь. Снейп замирает с нечитабельным выражением лица, явно не намереваясь отвечать. Внезапно становится неудобно сидеть, а мерзкое ощущение того, что мне явно чего-то недоговаривают, придаёт уверенности.

- Что бы там ни было, всё ясно, как белый день: Реддл хочет наказать вас за предательство.

Пока Снейп решает, что сильнее его поразило - моя категоричность или тон, не терпящий возражений и растаптывающий последние капли субординации, которые остались между нами, - я твёрдо заключаю:

- Думайте что хотите, но я не позволю вам совершить эту ошибку.

К сожалению, на эти слова он реагирует довольно-таки быстро: начинает вращать кистью руки, распутывая галстук, но я вновь тяну ткань на себя и подныриваю под локоть Снейпа так, чтобы его рука легла на моё плечо. Решив, что я израсходовал весь запас красноречия, выразительно смотрю на профессора и встречаю серьёзный взгляд. Он явно не настроен шутки шутить, так же как не собирается спускать мне с рук вольность в выражениях, потому что в его лице сейчас нет даже намёка на то, что я увидел неделю назад, сидя перед ним на полу и держа за руку.

Что он хочет? Чтобы я просил прощения, но за что? Как объяснить, что я так же, как и он, хочу отгородить дорогого человека от опасности? Я не умею так искусно складывать слова. Я запутаю нас обоих расплывчатыми и корявыми формулировками, которые, к тому же, становятся совершенно бесполезными, когда дело касается чувств.

Поэтому я качаю головой, надеясь, что Снейп верно истолкует этот жест, и принимаю самый непреклонный вид. Он сейчас так близко, что, если заговорит, я смогу почувствовать вибрацию голоса в его грудной клетке, и мне так хочется большего, но я не могу. Просто потому, что он должен понять: меня просто так со счетов не спишешь. Прошли те времена, когда я принимал помощь от других, ничего не давая взамен, кроме благодарности. Теперь я хочу поступать так же, я хочу по возможности оберегать близких и дорогих мне людей от опасности, кольцом смыкающейся вокруг всех нас. Если ему так угодно, пусть списывает всё на мой юношеский максимализм, непроходимый характер и отсутствие манер, не желая видеть очевидного: я ни за что не отступлюсь. Ни от своих принципов, ни от своей цели, ни от него самого, каким бы сложным и непонятным не казался лес предубеждений, который Снейп выстроил вокруг себя. В конечном итоге, он сам показал мне тайную тропу, и я не намерен потерять её всего лишь из-за того, что, видите ли, разговариваю в неподобающем тоне, когда речь идёт о действительно важных вещах.

Возможно, все эти мысли отражаются на моём лице, и я успеваю пожалеть, что не могу видеть себя со стороны, потому что Снейп смягчается. Правда, он делает это не слишком явно (видимо, чтобы я не обольщался), однако лёд в его глазах сменяется тусклым блеском снисходительности. Он убирает руку, которая всё это время покоилась на моём плече, и я вижу, что вокруг неё до сих пор обвит галстук. Я набираю полную грудь воздуха и очень медленно выдыхаю, неотрывно наблюдая за тем, как Снейп освобождает руку, а затем одним уверенным движением перекидывает галстук через мою шею. Он поправляет воротник моей рубашки, а я смотрю на его сосредоточенное лицо, пытаясь понять, что он задумал. На периферии сознания всплывает мысль о том, что огонь в камине слишком сильный, но и она тает в горячем тумане, потому что Снейп, который всего секунду назад выглядел таким собранным и сдержанным, сжимает оба края галстука в кулаке и плавно притягивает меня к себе для поцелуя.

Сегодня он целует меня так, как не делал этого никогда раньше, отчего я буквально теряю голову и рассеянно провожу пальцами по ровному ряду пуговиц на чёрной рубашке. Непостижимым образом упускаю момент, когда остаюсь без очков, а перед взором вместо стены со шкафом оказывается каменный потолок с кованой люстрой. В затылок упирается мягкий подлокотник, все мысли разбиваются о стенки черепной коробки, стоит колену Снейпа проскользнуть между моих ног. Пряди его волос струятся сквозь пальцы и касаются скул, когда я провожу ладонями от висков до затылка и перебираюсь на спину. Всё ради того, чтобы почувствовать, как шевелятся его лопатки и перекатываются мышцы от движений рук, обвившихся вокруг моей талии.

Я откровенно сбит с толку. Если Снейп таким образом стремится пресечь все мои попытки «образумить» его, значит, он избрал верную стратегию. Хотя на него это совершенно не похоже.