Заставь меня жить

- Я знаком с Барти почти всю сознательную жизнь и слишком хорошо выучил его, чтобы быть уверенным: если ему что-то нужно, он сделает всё для того, чтобы заполучить желаемое. Ты купился на его ухищрения, решив, что он может слать тебе письма, и Крауч далеко не глуп, чтобы понять это. Он действовал в своих корыстных целях, но тобой вряд ли двигало одно ненормальное доверие.

Пытаюсь вырваться, но Снейп усиливает давление на грудь, в порыве ослепляющей ярости не замечая, как я содрогаюсь от новой порции острой боли и пытаюсь оттолкнуть его руку, сдавливающую раны. От него веет ледяной угрозой, тщетны все попытки разглядеть в жёстких чертах лица и немигающем взгляде хотя бы отголосок того человека, к которому прирос всеми фибрами души: своего профессора, серьёзного, но всепрощающего, строгого, но понимающего. Видимо, я, наконец, переступил ту черту, которую нельзя было пересекать ни под каким предлогом. Доигрался в буквальном смысле слова, наивно полагая, что терпение у Снейпа резиновое. Он слишком многое мне прощал, и я расслабился, а теперь, чувствую, отгребу в полной мере.

- Что он тебе пообещал? - он склоняется ещё ниже, отчего наши глаза оказываются на одном уровне. - Что он такого сделал или сказал, раз ты укрываешь от меня правду?

- Ничего он не сделал! - восклицаю, и голос ломается на последнем слове. К горлу подступает дурнота, потому что сейчас кристально чётко понимаю, почему Снейп является Пожирателем Смерти и до сих пор остаётся приближённым к Реддлу. Я был возмутительно наивен и недооценивал профессора, который сейчас выглядит так, что мне хочется, как минимум, залезть под кровать и никогда оттуда не высовываться. - Я просто поверил ему и всё!

- Глупый мальчишка, ты нагло врёшь мне! - буквально выплёвывает Снейп, и его голос вибрирует от гнева. Рука, блокировавшая грудь, исчезает, но тут же пальцы безжалостно сжимаются на горле под челюстью, запрокидывая голову. - Ему удалось выследить тебя, а я знаю, что это возможно только при наличии волоса того, кого хочешь найти. Вопрос в том, как Барти удалось раздобыть его, и не связано ли внезапное сумасшествие Питера Петтигрю с твоим визитом к нему?

Я ошарашено выдыхаю от того, что все карты оказались разом вскрыты, затравленно смотрю на Снейпа, который и бровью не ведёт, и пытаюсь сглотнуть, но не могу сделать это из-за жёстких пальцев.

- Либо ты рассказываешь мне правду, либо я залезу в твои мозги и сам всё увижу.

- Вы не имеете права! - задыхаюсь уже от волны ужаса, и тут же получаю безжалостный ответ:

- Так же как ты не имеешь права лгать мне.

Ледяной страх перед ним, гораздо более сильный, чем когда-либо, и ужас оттого, что он сможет увидеть абсолютно всё, удивительным образом придают сил и лишают рассудка. Я толкаю Снейпа в грудь и добиваюсь нужного эффекта, заполучив желанную свободу. Чудом успевая подняться на ноги и отскочить к двери, я, выхватив палочку, выставляю её в защитном жесте прежде, чем Снейп настигнет меня. Словно столкнувшись с невидимой преградой, он резко останавливается в нескольких дюймах от кончика, и в его взгляде недовольство теснится со странным чувством, которое я не в силах распознать в подобном состоянии. Оценив мой серьёзный вид, профессор сдувает упавшую на лицо прядь волос и медленно поднимает руки в безоружном жесте. Перехватив палочку удобнее, хотя пальцы заметно дрожат, я сглатываю колючий ком в горле и произношу с расстановкой, опасаясь, что если заговорю быстрее, то растеряю всю уверенность:

- Да, это я довёл Петтигрю до сумасшествия, хотел расквитаться с мерзким предателем. Я встречался с Барти в Лондоне после Рождества, он рассказал мне, где живёт Питер. Возможно, именно тогда поверил в то, что он может быть информатором, и именно в тот момент Барти выдернул волос из моей головы.

Услышав правду, Снейп порывается что-то сказать и делает шаг вперёд, но я выше вскидываю палочку и предупреждающе выставляю свободную ладонь. Профессор подчиняется и замирает, а на его лице, прежде жестком, лишённом всяких светлых эмоций, постепенно проступают знакомые чувства. Он уже не дышит, как после двухмильного забега, взгляд не пылает злостью, а губы не кривятся в нетерпении. Переводит дух и терпеливо выгибает брови, руки опускаются, и в этом жесте читается желание сотрудничать. Это немного успокаивает, я могу выровнять собственное дыхание и почти без страха заглянуть в такие знакомые глаза, хотя не спешу опускать палочку. Краем съехавшего с катушек сознания понимаю: я пожалею о том, что когда-то направил кончик палочки на Снейпа, и от этого уже сейчас становится невыносимо стыдно.

Уронив обессиленную руку, снимаю очки и сжимаю пальцами переносицу. На обратной стороне сомкнувшихся век плывут белые круги, когда я бесцветно произношу:

- В любом случае, что сделано, то сделано: я ошибся, а Барти добился своего. Реддл вновь доверяет ему, и у нас есть три дня, чтобы найти выход из положения. Это - наша главная проблема.