Застава «Турий Рог»

— Уйдешь ты, наконец, мать твою разэтак?! Беги! Беги, Стас, уже смеркается. Сейчас опять полезут. Беги!

Лещинский с тоской взглянул на яркое полуденное солнце и пополз к противоположному берегу; он не преодолел и полусотни метров по скользкому, отполированному ветрами льду, когда пуля попала Петухову в живот. Костя охнул от боли.

— Ста-ас! Стас! Про озеро! Скажи про озеро!

Кусая губы от нестерпимой боли, пограничник вогнал в патронник новую обойму, расстрелял ее, перезарядил карабин и оглянулся: Лещинский был уже далеко. Советский берег выглядел безлюдным, но Петухов знал: за боем напряженно следят десятки глаз. Почувствовав, что слабеет, Петухов выстрелил. И тут его пометила третья пуля — разорвала икру.

— Опять в ногу засадили! — выругался пограничник. — В ту же, пробитую, сволочи.

Он пополз, оставляя кровавый след, каждое движение причиняло мучительную боль. Болело простреленное колено, другие раны только кровоточили. Укрывшись за льдиной, Петухов положил на нее ствол карабина — стрелять с упора проще, руки не дрожат. Послышались крики, японцам подоспела помощь. Офицер поднял солдат и, размахивая сверкающим в солнечных лучах мечом, побежал вперед. Петухов хладнокровно, как на стрельбище, уложил двоих, японцы залегли.

Добрался ли Стас? Вряд ли, ползун никудышный, выдохся небось, лежит где-нибудь, отдышаться не может. Надо держаться, держаться… И Петухов стрелял. Ствол карабина раскалился, ствольная накладка дымилась, но пограничник продолжал стрелять. Стрелял до последнего патрона, а когда карабин стал не нужен, отцепил с пояса гранату.

Японцы некоторое время продолжали обстрел, потом, подгоняемые офицером, бросились в атаку. Опьяненные успехом, они обступили распростертого на исклеванном пулями льду человека, занесли над ним плоские штыки. Торжествующий офицер наставил пистолет.

— Сдавайся!

— А хрена не хочешь? — Петухов с силой рванул кольцо-предохранитель…

Лещинский полз, обдирая окровавленные ладони, перчатки давно разорвались, ныла ушибленная коленка, саднил расцарапанный лоб.

Оборванный, мокрый и грязный, он перепрыгнул узкую полоску желтой воды и, упав на землю, прижался небритой щекой к холодному острому галечнику.

— Прости меня, Родина! Прости!

На реке громыхнул взрыв.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Тем же морозным зимним днем на берегу другой русской реки завершилось событие иного масштаба — советские войска, стянув железную петлю, задушили окруженную армию фельдмаршала фон Паулюса под Сталинградом. Погребальный колокольный звон доплыл из фашистской Германии до Токио, прозвучал грозным предупреждением японским агрессорам, охладил их воинственный пыл, сковал далеко идущие замыслы, удержал от преступных авантюр: план внезапного нападения на СССР император Хирохито положил под сукно, лавры Гитлера его не прельщали. Отточенный самурайский меч, занесенный над нашей страной, не опустился, но миллионная Квантунская армия все так же стояла у советской границы, готовая к броску.

Тысячепушечным реквиемом по немецкому фашизму отгремел салют Победы. А вскоре заревела уральская сталь и на Дальнем Востоке — верный союзническому долгу Советский Союз вступил в войну с милитаристской Японией.

Недолгой была эта война. Вражеские укрепления, возводившиеся десятилетиями на всем протяжении границы, под напором наших дивизий и полков затрещали и рассыпались в прах, разбитая наголову Квантунская армия бежала вспять, затем сложила оружие; сильнейшая в Азии империалистическая держава безоговорочно капитулировала.

Сотни тысяч японских солдат, офицеров и генералов попали в плен, однако подчиненных генерал-лейтенанта Исии Сиро среди них оказались единицы, да и те сделали все возможное, чтобы себя не афишировать. Генерал Исии, будучи человеком весьма и весьма дальновидным и благоразумным, заблаговременно распустил «Отряд 731» и его подразделения, приказав всем своим однополчанам «залечь на дно» и затаиться до лучших времен.

Все лаборатории и оборудование, разнообразное имущество и склады отряда были уничтожены, а архивы сожжены. Тем не менее особо ценная сверхсекретная документация путями неисповедимыми оказалась в чужих руках. Известный японский писатель Сэйити Моримура[255], проведя частное расследование таинственных обстоятельств, связанных с судьбой документов «Отряда 731», процитировал шифрованную телеграмму, посланную американскими разведчиками из Токио в Вашингтон:

«Ценность японских данных по бактериологическому оружию настолько высока, что намного превосходит пользу преследования генерала Исии за военные преступления. Эти данные касаются выработки бактериологических средств, наиболее подходящих к условиям Дальнего Востока и сибирских районов с холодным климатом»[256].

Итак, человеконенавистническое оружие массового уничтожения сменило хозяев. Новые владельцы, использовав собственные достижения в данной области, не замедлили апробировать дар генерала Исии.