Заставлю тебя полюбить

— И я тебе не подружка! — выпалила она гневно.

С трудом повернув голову, отыскал испуганные глаза своей новоиспеченной жены.

Правильно, девочка. Бойся меня.

Теперь точно можно.

Схватив Жасмин за талию, прижимаю к себе. Из ее горла вырывается тихий вскрик, в белую рубашку впиваются ее пальчики и яростно сминают ткань.

В постели Жасмин тоже была дикой.

Судя по всему, такой же и осталась. Хочу проверить это. Бешено хочу.

— Пусти меня, Басманов! — шипит яростно в губы.

— Куда же я тебя пущу, Басманова? С моей фамилией. С моими детьми. Ты моя, Жасмин.

— О последнем… даже не мечтай.

Сука.

Умеет надавить на больное. Вывести из себя. Разозлить. Раззадорить.

Дернув рукой выше, поднимаю и перебрасываю ее тело себе на плечо. Жасмин кричит громче.

Уверен, отец все слышит, но не мешает нам. Мысленно благодарю его и тащу Жасмин к себе в спальню, потому что не хочу разбудить детей ее воплями и стонами, когда буду целовать ее жадно.

— Давид! Давид, у вас все нормально?

Навстречу мне идет обеспокоенная Полина. После завершения банкета они остались в особняке.

— Брачные игры. Возвращайся к себе, невестка.

— Посмотреть за детьми? С ними няня, но вы надолго, судя по всему.

Полина скрывает улыбку — сама проходила через войну с Рустамом.

— Буду благодарен, невестка.

Толкнув дверь ногой, затаскиваю Жасмин в свою спальню. Запираю дверь и бросаю Жас на кровать.

Она тут же отползает на другую сторону кровати. В самый угол. Руками одергивает свое белое платье и затравленно смотрит на меня.

«Без боя не дамся», — кричит ее взгляд.

— Жди здесь, я вернусь, — велю тихо.

Жасмин надо было расслабить. Я вылил в ванну половину бутылки пены, настроил воду потеплее и выключил свет, оставив лишь подсветку в самой ванне.

Ночь предстояла бессонная.

Я вернулся в комнату спустя пару минут. Жасмин была на месте — обнимала себя за плечи и тоскливо смотрела на луну.

— Идем.

Жасмин слушалась.

Скорее от безысходности или от страха ослушаться.

В ванне уже набралось достаточно воды. Я подошел к Жасмин со спины и расстегнул ее платье. Оно задерживается на округлых ягодицах и затем падает на ковер.

Когда Жасмин погружается в воду с пеной, я сажусь рядом. Возле бортов. Подсветка освещает белое лицо жены и ее алые губы.

Зацелую их.

Сегодня.

Немного позже.

— Поговорим, красивая?

— Можешь говорить что угодно. Я тебе не поверю, — процедила Жасмин.

Я стиснул зубы.

— Ты поверишь, — обещаю хрипло.

Ночь с ее слезами.

С истериками.

И обязательно с поцелуями.

Глава 32

Разговор я начинаю сразу, пока Жасмин не пришла в себя. Ее сопротивление только навредит ей.

— Однажды мне поступил заказ. Я уже забыл о нем и не вспомнил бы.

Я смотрю прямо ей в глаза.

— Признаюсь честно. Я забыл о тебе и о том дне, потому что научился стирать память о таких событиях.

— Я не хочу тебя слышать, — процедила Жасмин.

— Я продолжаю, ясно? Такой заказ мне поступил впервые. Заказчиком и наказуемым было одно лицо. Твой отец.

— Замолчи. Я не хочу, слышишь?! Ты лжешь, чтобы получить меня!

— Да я уже получил тебя. Ты сама прыгнула ко мне в постель. Я еще тогда получил тебя, когда впервые трахнул. Вспомнила, девочка?

Блядь.

Не хотел быть грубым.

Не хотел видеть ее слезы.

Я откровенно вспылил и сразу вскочил с места, лишь бы ей не навредить. Не заставить слушать силой. Не дать отрезвляющую пощечину, в конце концов.

Жасмин этого не заслужила.

Провожу ладонью по лицу и продолжаю уже спокойнее:

— Твой отец обратился ко мне. Сам. Он был болен и пожелал умереть быстро.

— Ты лжешь. Давид, прекрати это делать. Будь честен со мной и скажи, что тебе заплатили за мою семью. И за меня.

На лице Жасмин — непроницаемая маска.

Не достучаться.

Не поверит.

Тогда я запираю дверь, чтобы нас никто не побеспокоил, и просто начинаю рассказывать.

Жасмин начинает плакать — украдкой. Но я вижу, как слезы падают в воду. Надеюсь, в воде ей тепло и хоть немного комфортно, несмотря на мое присутствие.

Знаю, что ей страшно, но подхожу к ней из-за спины и растираю напряженные плечи. Если не поверит, я ей это внушу. Я заставлю ее поверить.

Жасмин не двигается. Только плечи изредка дергаются.

— У него обнаружили рак, Жасмин. Слушай, — я тяжело вздохнул, — я уже не вспомню подробности. Олег сказал, что на его стадии рак уже не излечить. Говорить семье он не желал, как и мучить вас, когда придут сильные боли.

— Я тебе не верю. Не верю. Ты лжешь.

Жасмин вторит это как мантру и тяжело дышит.

Ей больно. Я откладывал правду до последнего. Хотел дождаться, когда найду для нее лучшего врача, чтобы не перекладывать это на ее больное сердце.

Видит Бог, я долго ждал.

— У него был один из самых хреновых прогнозов, Жас. Его сжирал самый мучительный рак. Если надо — я подниму документы с клиники, в которой Олег проходил обследование.

Жасмин шептала себе под нос всякий бред. На нее было невыносимо смотреть.

— Послушай, детка. Твой папа был религиозен в таких вопросах и не хотел уходить из жизни методом самоубийства, но еще больше он берег вас. В особенности тебя.

Я сел рядом, приложившись спиной к стенке ванны, и рассказал Жасмин, как было на самом деле: