Заставлю тебя полюбить

— Здравствуйте, Давид. Вы подумали над моим предложением?

В нашу встречу Олег был настроен решительно, он все давно продумал. Олег — боец, но его война проиграна. И на войне такие бойцы застреливались, когда понимали, что за пленом неизбежно последует смерть.

Я восхищался его мужественностью.

— Я хочу, чтобы вы сделали это быстро. Я не дам раку убить меня. Вы беретесь за это дело, Давид?

Я долго вчитывался в бумажки с медицинским заключением. Ну не хотел я брать такой заказ. В невинного не хотел стрелять. Жизнь его отбирать.

— Я прошу вас, Давид. Я долго искал контакт, к кому могу обратиться. Я потратил слишком много времени и чувствую, что эта адская боль, которую мне обещает моя болезнь, уже на подходе.

— Олег, мне нужно время подумать, — я вздохнул, — но скрывать не стану. Думаю, я не смогу. Вы будете знать и ожидать выстрела. Я не возьмусь за такое.

Немолодой мужчина накрыл мою руку. Я отложил бумаги и взглянул на него. Мы встречались с Олегом в Новосибирске две недели назад, и я сказал то же самое. Кормил обещаниями того, кто старел на глазах.

Еще немного, и его жена все поймет. Его вид будет оставлять лучшего, скоро Олег не сможет передвигаться как прежде, а на закате своей жизни наверняка не сможет вспомнить жену и дочь.

Страшная штука — рак. Людей превращает в овощ.

— У меня уже нет времени, Давид. Я чувствую, как эта дрянь пожирает меня.

Я пожал плечами и отвернулся, кусая зубами костяшки своих пальцев. Мне было паршиво. Одно дело избавляться от виновных, совсем другое — от замечательных отцов. В том, что Олег Литейников был именно таким, я ни капли не сомневался.

Черт меня дернул разрешить товарищу дать мой контакт. Не надо было соглашаться на встречу.

Твою мать.

— У меня еще дочь, — настаивал Олег, — не дай Бог она увидит, во что будет превращаться ее отец. Ее защитник.

— Прекратите, Олег. Я сказал, нет.

— Я не хочу, чтобы дочь убирала за мной, когда я превращусь в полного овоща.

— Олег!

— Я хочу остаться для нее отцом! — он повысил тон.

Я вскочил с места, а когда повернулся к нему лицом, то не нашелся, что ответить умирающему мужчине. Я не сумел отказать ему.

— Я согласился. Это все, за что ты можешь меня ненавидеть, — я закончил говорить.

Жасмин тоскливо обнимала себя за плечи. Вода остыла, я заметил это по мурашкам на ее обнаженном теле.

Поднявшись на ноги, я включил для нее горячую воду. Зашумела вода.

А когда решительно заглянул Жасмин в глаза, то снова понял, какая она у меня все-таки красивая.

Даже зареванная.

Слабая и безумно красивая.

— Все еще не веришь мне?

— Верю.

— Я не убивал его.

— Я же сказала, что верю, — усмехается.

— А я сомневаюсь, что веришь, — смотрю на нее безотрывно.

Жасмин уже ничего не шептала.

Не рыдала.

Тихо поскуливала, а когда становилось невмоготу — опускалась под воду с головой. Я контролировал. Если ей так легче принимать информацию, то пусть.

Когда Жас закашлялась, я вытер ее лицо.

— Достаточно на сегодня.