Застенок

Вася поднялся и расшторил окно. На улице было темно.

– Примерно центр ночи, – на глазок определил он.

– А-а. Ну я пошел, – сказал Роман, осторожно вытаскивая себя из-за стола, и старательным твердым шагом двинулся к выходу. Вася заботливо проводил его до двери.

– Спокойной ночи, малыши. Думаю, вечер прожит не зря.

– Аналогично, – согласился Роман и плавно удалился в ночь.

34. «А четвертому не бывать!»

Нервное подрагивание трамвая подействовало очень быстро – пьяный Роман сладко задремал, приткнув голову к стеклянной подушке окна. Пустой вагон гремучим и скрипучим призраком двигался по ночному городу, баюкая в своем железном чреве единственного пассажира.

Пассажиру снились Русские идеи – в голубых сарафанах, с обрезанными волосами, они водили хоровод вокруг дерева. На самой верхней ветке сидел Вечный жид в одежде Свидетеля Креста, бросал в Идеи червивыми яблоками и убеждал их записываться в Союз русских патриотов. Но тут дерево обернулось Атлантом, и Вечный жид повалился на землю со страшным криком, что Россию продали иностранному капиталу за тридцать сребреников. Тогда Атлант пнул ботинком Вечного жида, отшвырнув подальше, и пьяным голосом заговорил:

– Нет, демократия нам на фиг не нужна. Думаешь, она лучше тоталитаризма? Ну да, лучше – как г… лучше дерьма. Ты посмотри, чего в телевизоре и в газетах творится. Крутят общественными мозгами, как хотят. Вставляют тебе в голову «Орбит» без сахара…

Вечный жид отвечал ему из кустов, что Россию надо непременно спасать, вытаскивая ее за уши из третьего мира, куда ее опустили бывшие коммунисты, переквалифицировавшиеся в демократов.

А пока Атлант собирался с мыслями, Роман успел во сне подумать, что третий – это как раз то, что нужно, и слава богу, что не первый и не второй. Один легчайший поворот художественной мысли – и третий мир становится Третьим Римом, а четвертому не бывать. Вот что делает с людьми сила искусства.

Но пьяный Атлант прервал полет его мысли, запустив в нее гвоздем из рогатки. Мысль лопнула как воздушный шарик, испустив громкий трамтарарам. Из нее вывалилось яйцо и шмякнулось на парик Атланта, похожий на гнездо. Там и затаилось. А Атлант продолжал читать свою нетрезвую лекцию хороводу Русских идей:

Вдруг откуда ни возьмись не сцену вылетел мент Иннокентий на швабре, пропавшей из Васиной квартиры. И на лету начал говорить по-монгольски:

– Это я в одном журнале прочитал. У либерастов и у тоталитаристов один и тот же механизм управления ботвой – идеология. Тоталитарная идеология – это вроде морковки на палке перед мордой осла. А либерастическая – та же морковка, вставленная ослу во все его отверстия по законам цивилизованного базара. Понятно я говорю?

Вечный жид из кустов отвечал ему, что да, вроде понятно, но как-то слишком заумно. Ему бы попроще чего-нибудь, потому что Россия, держава – гибнет на корню и ее все равно спасать надо, не то будет нам всем вечный Гвоздец, который, говорят, уже в городе и скоро объявят о создании партии в поддержку его на выборах в президенты.

Но Атлант, поймав мента Кешу и отобрав у него швабру, сказал, что все это ерунда – вечный Гвоздец сегодня сбежал от ментов и объявлен в розыск за мошенничество в состоянии алкогольного опьянения, а это равносильно обвинению в шовинизме и разжигании межнациональных конфликтов.

– А эт-та как понимать? – озадачился Вечный жид, все еще пребывающий в кустах.

– А так и понимай: пьянство – это пропаганда русского образа жизни. Великорусский шовинизм. На западе на это, знаешь, что скажут? Что русский империализм ничем не брезгует – пропагандирует даже свои национальные болезни. А чего ж нам ее не пропагандировать, если водка – это наша русская восточная мудрость и тайная доктрина. Они свою каменную бабу с колесом на башке пропагандируют? А мы что – рожей не вышли? У нас тоже есть чем гордиться.

А мент Кеша, обиженный, что у него отобрали транспорт, закричал жутким голосом:

– Умом Россию не понять! У ней особенная стать! Всем встать! Страшный Суд идет! Присяжные заседатели – поэт Тютчев, монах Ефросин Нострадамский и Василий Иваныч Чапаев. Верховный судья – Господь Бог, окончательный, абсолютный и умом не постижимый, чтоб мне век свободы не видать!

С этими словами мент ударил кулаком Атланта по макушке, где приютилось в гнезде яйцо. Скорлупа сложилась всмятку, и яичное содержимое весело заструилось по лицу Атланта.

А тот захохотал и принялся размазывать бело-желтые потеки, радостно ухая, как в бане под веником, и приговаривая:

– Ах, хорошо, ух, вот это я одобряю, ох, любо, братцы!

Вечный жид аж поперхнулся в кустах, выскочил и завертелся юлой вокруг благолепствующего Атланта:

– Чего хорошо-то, ну чего хорошо? Нет, ты мне скажи, что ты тут веселишься, если Россия гибнет в сточных водах третьего мира? Чего хорошего, я спрашиваю?

– Дурак ты, Агашка, хоть и Вечный, – отвечал ему, хохоча, Атлант. – Тебе бы только кроссворды разгадывать, а не в высшие сферы со своим рылом лезть.