Застольные беседы

В плутарховском материале можно различить по крайней мере 4 степени усложнения при подаче сентенции: «подчеркивание», «аналогию», «расширение», «переосмысление». «Подчеркивание» — это простейший случай: мысль подается в самой общеприемлемой формулировке, и только обстоятельства высказывания придают ей повышенную выразительность. Так поданы в оттеняющих рамках, например, тема «предусмотрительности» в словах Ификрата «Нет хуже, чем когда полководец говорит: «Этого я не ожидал!»» и темы «репутации» и «служения согражданам» в следующих сентенциях (44,2- 4). «Аналогия» — лишь с виду усложненный случай: мысль остается общеприемлемой, но сравнения или метафоры, ее иллюстрирующие, неожиданны. Так подана, например, тема «царем держится государство» в словах Демада: «Македонский стан без Александра похож на киклопа, которому выкололи глаз». «Расширение» — это уже действительное усложнение: общеприемлемой мысли (обычно только подразумеваемой) противопоставляется мысль необычная, но при более широком взгляде на вещи вполне разумная. Первая — это, как правило, точка зрения частного человека, который думает только о себе, а вторая — это точка зрения правителя, который думает обо всех; излюбленный материал для обыгрывания здесь — например, вариации мысли «частному человеку приличествует брать, правителю же — одарять» (25, 21; 26, 6; 27 и др.). Наконец, «переосмысление» — это случаи наиболее резкий: общеприемлемой мысли противопоставляется мысль необычная, но разумная при более глубоком (т. е. предполагающем переход к иной системе ценностей) взгляде на вещи. Здесь первая — это обычно точка зрения «низкой души», для которой материальные ценности выше духовных, а вторая — точка зрения человека, для которого слава важнее имущества, добродетель важнее славы и т. д. На уровне мыслей типа «частному человеку приличествует брать, правителю — одарять» эта точка зрения не вступает в конфликт с предыдущей, «добродетельный правитель» и «добродетельный мыслитель» отождествляются. Но, конечно, при дальнейшем логическом развитии конфликт этих точек зрения неизбежен, и здесь Плутарх вынужден отбирать свои изречения крайне осмотрительно: сентенция «Если бы я был не Александром, а Парменионом...» (26, 11) находит место в его сборнике, а гораздо более знаменитое «Если бы я не был Александром, то хотел бы быть Диогеном!» не входит.

«Изречения царей» почти не требуют комментария. Главной частью нижеследующих примечаний являются ссылки на параллельные места: сперва из соответственной биографии в «Сравнительных жизнеописаниях», если такая есть, потом из других произведений Плутарха и других авторов. Если в параллельном источнике изречение приписано другому лицу, об этом упоминается в скобках. (1), (2) и т. д. — номера изречении в каждом разделе.