Заступа

Он осторожно, словно воруя из церкви серебряный крест, взялся за странно теплую рукоять и прислушался к ощущениям. Ничего не произошло, и Бучила даже расстроился, ожидая жутких корчей, ожога, укуса или другой подобной клятни.

— Ну видели? Не так страшен бес, — Рух взмахнул неожиданно легким клинком, приведя в ужас рейтар. Несмотря на непривычные, угловатые формы, меч сидел в руке как влитой.

— Любой университет душу продаст за такой, — сказала Лаваль.

— Знаю я заумей этих, — отозвался Бучила, изучая набор клыков, висящих на темляке. — Возьмут на время поизучать, а потом ищи ветра в поле. Ему же цены нет. На, ротмистр, подержи. — он в приступе доброты протянул меч Вахрамееву.

— Отвяжись упырь, — ротмистр опасливо убрал руки за спину, и Рух прекрасно понимал почему. Чертовы клинки несли угрозу, разрушая душу и тело владельца, и мертвый падальщик порукой тому. Бучила не боялся, наоборот, хотелось проверить себя. Каждый Чертов клинок уникален, постепенно и незаметно открывая свой дар. Легендарный «Буресвет» французского короля Людовика наносил смертельные раны демонам, «Несущий смерть» первого маршала Испании Гаиски Валерона повергал противников в ужас. Вот и этот надо проверить. А выбросить поганую железяку никогда не поздно, наверное.

— Держись от меня и моих людей подальше, упырь, — предупредил Вахрамеев и повысил голос. — Выдвигаемся!

— А бошки? — седой хмуро кивнул на мертвецов.

— Бошки потом! — отрезал ротмистр.

Рейтары заворчали, но подчинились, а говорят дисциплина — не самая сильная сторона «Черных сотен». Рух уважительно хмыкнул, зная, что рейтарам платят за каждую голову.

— Якова с Михайлой нет, — едва слышно сказал Савва.

— Значит пойдем вдоль оврага за ними, — ротмистр дал отмашку.

Пропавшие нашлись саженей через сто. Якова опознали лишь по одежде. Обезглавленный псарь лежал на спине в луже крови, лохмотья шеи жутко белели размочаленным позвонком. Михайла съехал по склону, оставив след в смятом папоротнике и уставив в небо крест на крест разрубленное лицо. Дымчатый кобель, покрытый десятками колотых ран, коченел, подмяв мертвого падальщика под себя. Клыки железной хваткой сцепились на горле врага. Уходя, их положили вместе, людей и мертвого пса. И шум студеного ручья напоминал скорбный девичий плачь.

Дальше шли по склону, вниз ротмистр отрядил только двоих и собаку. Ждали новой засады, но лес огрызнулся и тревожно затих. Овраг остался позади, попадались звериные тропы и буреломы, заросшие брусникой и сосновым молодняком. След петлял и выкручивался спиралью. Бучила первым почуял жуткую вонь. К гнилому дыханию близких болот исподволь примешался смрад разложения, запекшейся крови и горелых волос. Деревья стояли голые, листья свернулись и высохли, хвоя порыжела, мох серой пылью крошился под каблуком. На пути попался громадный, Руху по грудь, муравейник, покинутый обитателями. Чахлый подлесок гнил на корню, устилая землю склизким ковром. Нечто, притаившееся в смрадной и теплой лесной глубине, разрасталось болезненной опухолью. Страх неведомого глодал людей, подтачивал изнутри. Притихла даже Лаваль. Собаки ставили лапы опасливо, словно боясь испачкаться в невидимой липкой грязи.

— Чуешь, упырь? — прошептал Вахрамеев.

— Да тут разве полудурок не учует какой, — отозвался Бучила. — Нехорошее место и недавно совсем завелось, иначе я бы узнал.

— Плохо за порядком следишь, — подначил ротмистр.

— Пф, не ты первый мне такую клятню говоришь. Знаешь где говорильщики эти? Вот и не надо тебе. Плохо слежу. А кто хорошо? Власть новгородская? Той и вовсе плевать.

— Было бы плевать, нас бы тут не было.

— Ага, заливай. Вы тут за головами охотитесь, остальное вам мало волнительно. Два дня вокруг крутитесь, а успехов словно котенок нассал. Так вас дюжина, а я один, две руки, две ноги, одна голова, жизней нет запасных. Ну обаяния поболе, чем у других. Село стоит? И на том спасибо скажи.

Вахрамеев спорить не стал. Жуткий запах усиливался, графиня прикрыла лицо тонким платком. Собаки беспокоились и жались к ногам. Савва, идущий первым, остановился и плавно присел. За посеревшими мертвыми елками угадывалась острая крыша. Низкую, заросшую бурьяном землянку было не разглядеть шагов с десяти. Жилище выдавала только повисшая в воздухе густая тошнотворная вонь.

— Вот где падаль свила гнездо, — ротмистр вытащил пистолет, жестами приказал своим взять хибару в полукольцо и шикнул на Руха. — Куда? Рядом будь.