Заступник. Твари третьего круга

«Собери всех на главной площади», — приказал он. И Темный, как послушный ученик, стал подталкивать своих пленников к книжной башне. Людей было немного — сотня-две. Запуганных, страдающих от одиночества и мороков.

Ник закрыл глаза. Пусть они исчезнут и больше никогда не возвращаются. Женщина, похожая на его маму. Парень с дерзкими глазами. Мужчина с косым пробором. Девушка, испуганно озирающаяся вокруг… Всё. Мне нет дела до ваших грехов. Я не буду вас судить. Вы свободны!

Ник открыл глаза. От Города веяло затхлостью и пустотой. Необитаем. Никто не пройдет по вытертым булыжникам мостовых, не отворит тяжелую, обитую железом дверь, не поднимется по крутой лестнице. Некому щелкнуть выключателем, вдохнуть жизнь в застывшие в тоскливом ожидании квартиры. Город мертв. Ник был единственным и последним его обитателем.

— Прощай…

Ник потянулся к черному облаку и едва не закричал — облако не хотело уходить, сопротивлялось и огрызалось! Зверь почуял, что хозяин собирается предать его, и не собирался покорно уползать в свою нору.

— Уходи! Убирайся прочь!

Ник превратился в сгусток силы — противоположной той, что стояла сейчас перед ним. Светлой, созидающей силы.

Свет и тьма столкнулись. Мир вздрогнул. Деревья чернели и рассыпались прахом, трава расползалась лужами гнили, замертво падали еще оставшиеся в лесу звери и птицы. Стонали камни. Выли порождения тьмы. Кажется, кричало само небо.

Ник чувствовал, как его сила, казавшаяся беспредельной, гаснет, иссякает. Наверное, слишком много он потратил на то, чтобы разбудить людей. Он закричал и ударил, вложив в этот удар все, что было в его недолгой жизни: любовь к матери, ненависть к отцу, страх перед братом, наслаждение кратким могуществом… Искаженные лица вечных страдальцев Нижнего мира; тонкую жилку, бьющуюся на виске у Ланки; насмешливо прищуренные глаза Грая; заботливое лицо Эррана… Снег — пушистый и такой вкусный; горячий запах цветущего луга возле их деревни; серые, затянутые пеленой дождя улицы города… Боль, стыд, радость и печаль… Всего себя.

Тьма дрогнула. Антрацитовые переливы померкли. Облако потускнело и стало уменьшаться.

Ник упал на колени, не видя ничего сквозь застилающие глаза слезы, помня одно — держать! Не дать слабины! Закончить дело!

Когда тьма растаяла и перед ним открылся провал в земле — такой знакомый, с уходящими вниз истертыми ступенями, Ник едва не рассмеялся, несмотря на оглушающую слабость. Эрран был прав! Наш мир — такой живой и настоящий — всего лишь звено в бесконечной цепи. Пока еще не загубленный живущими в нем, как те, другие миры…

Сил почти не осталось, а надо еще было как-то закрыть проход раз и навсегда. Ник, смаргивая слезы, смотрел на влажно переливающуюся на дне провала темноту, похожую на воду в глубине колодца, и судорожно пытался вспомнить, как был закрыт переход из Темного в Нижний. Камень! Нет, там был памятник… Сознание уплывало, черные точки все гуще роились перед глазами, не давая сосредоточиться… Точно, памятник! Бронза. И скала.

Ник стянул остатки силы и принялся возводить преграду. Когда широкий провал накрыла тяжелая бронзовая плита толщиной не меньше метра, он позволил себе немного передохнуть. А заодно и представить, что же будет изображено на его монументе.

Он уходил, не оглядываясь. Беспомощный и слабый, как ребенок, мудрый и уставший от жизни, как старик. Сейчас его легко одолела бы любая тварь, порожденная Темным Городом. Но на многие километры вокруг в бывшем лесу не осталось ничего живого. Только пыль и остовы деревьев. В самом сердце мертвой зоны, на гладкой, блестящей плите, сидела девушка. Худая, угловатая, похожая на замерзающего воробья…

Глава 12

— Я не могу, Эр! Просто не мо-гу! Понимаешь? Бьюсь, как… Короче, я честно пытался — и так, и этак. Не выходит ни хрена! Пробовал устроиться в полицию, да кто меня возьмет с такой биографией? Потом думал наняться в разведывательную экспедицию по Безлюдью. Слышал, что мэр хочет выйти на контакт с другими Узлами?

Эрран кивнул.

— Я думал — разведаю, что да как, и уедем отсюда. Раньше все вокруг боялись Темного, а мне было плевать! И я был сильнее. Мне нечего было терять здесь, Эр! А теперь никак не приспособиться. Сказал Ланке про разведку, так она в меня мертвой хваткой вцепилась, истерику закатила. Не пущу, говорит, ты там погибнешь. Я ее успокаиваю, а сам думаю: «Проклятье! Мы живем на ее деньги. Картины продаем и проедаем». Ты пойми, я же мужик, Эр! Мне перед отцом ее стыдно, он и так на меня волком смотрит. В общем, плюнул на все, пошел в вохру. На работе оружие выдали — охранять, типа. Ты знаешь, сейчас без этого никуда. Так я его взял и подумал: почему другим можно, а мне — нет? Почему не взяться за старое?.. Ты губы-то не криви, ты подумай — какая разница? Не я, так другой, все равно.

Грай стукнул кулаком по столу — высокий стакан упал и покатился, оставляя на скатерти темный след. Эрран подхватил его у самого края, осторожно поставил в центр, подальше от собеседника, и закрутил головой, высматривая официантку.