Затаив дыхание

Милли еще не вернулась. У них с женой была настоящая ночь любви, так может, впереди ждет удача? Но он почему-то не может вообразить Милли беременной или баюкающей живого ребенка, а не маленького мертвеца; зато вдруг представилось, что она входит и объявляет: «Джек, мне нужно решительно переменить свою жизнь. Хватит с меня иллюзий. Я влюбилась в женщину и улетаю в Берлин. Мне все равно, будут у меня дети или нет. Она художница, делает видеоинсталляции, ее зовут…»

Джек стал подыскивать имя, но почувствовал, что у него засосало под ложечкой. Он сел за стол, откусил кусок круассана, но до яблочной начинки не добрался. Даже в кондитерской «У Луи» начинка всегда сползает в один конец слоеного рогалика, будто их выпекают на наклонной плоскости. Лучше уж брать простые, без начинки. А он не устоял перед запахами корицы, меда и обсыпанной мукой корочки. Да и кто бы устоял? В кафе «Майолика» тоже хорошо пахло: миндалем, кофе, творогом, девичьим потом. В Англии приятных запахов не бывает, здесь слишком много сахара, пива и фритюра. Слишком много жира. И недержания мочи. Твоя музыка слишком сурова, говаривал ему гобоист Жан-Люк, но явно имел в виду нечто другое, ведь во французском этот эпитет можно употребить применительно к ландшафту, и он прозвучит похвалой. Художницу по видеоинсталляциям зовут Матильда. Габриелла. Лолита. Николь. Карен. Ага, Карен, пожалуй, подойдет, особенно если произносить на немецкий манер. Одно плохо: в очень темном, мрачном уголке его души — когда-то давно, в ночь Гая Фокса, именно в нем у девятилетнего Джека возникло желание толкнуть отца в огромный костер, пылавший в поле близ их микрорайона, — теперь проснулась надежда, что Милли действительно войдет и скажет ровно это… И тогда он сможет начать все заново, без затаенной злобы.

Он бы позвонил Кайе, она живет всего в нескольких милях отсюда. Уехал бы из Англии. И продолжил бы с того места, где тогда остановился.

Где все оборвал.

Джек обхватил голову руками. Чего ради он сушит себе мозги? Как это понимать? Милли опаздывает на десять минут.

Я люблю тебя, Милл, — сказал он чуть ли не вслух. — Ужасно люблю. Пожалуйста, не уходи от меня, и не важно с кем — с мужчиной или женщиной. Пожалуйста, не беленись. Умоляю, давай будем и дальше жить, как прежде, ведь мы знаем друг друга так, как никому и не снилось.

Взять хотя бы эту комнату. И весь дом. По Радио-3 как раз передают Бартока. Их просторный, красивый, пахнущий лилиями дом; за распахнутыми дверями — шелестящий листвой сад. До Хита рукой подать. Они живут почти в Хите! Что может быть лучше такой жизни?

Словом, он прикинул другой вариант и решил: нет, не пойдет. Не станет он менять свою жизнь и другим не позволит. Им с Милли нужно завести одного или двух ребятишек, только и всего. А то и шестерых. У кого с этим трудности? Может, у космоса? У долбаного космоса?

А?

Он даст пьесе прежнее, отвергнутое, название — «Эхо». По-эстонски «Кайя». Безмолвное подношение.

Иногда Милли приезжает домой, когда он работает; в этих случаях она сразу уходит из комнаты. Если Джек потом спрашивает, почему она ушла, Милли отвечает: «Я ощущала присутствие Музы. Едва я преступаю порог, как она начинает ревновать». Слово «муза» Милли произносит так, что в нем всегда слышится заглавная буква.

На самом деле это обычно означает, что работа у него идет успешно. Милли редко ошибается. Все его существо испытывает огромное напряжение, когда один крохотный элемент сцепляется с другим, и постепенно возникает широкая панорама. При любой помехе она рассыпается и исчезает.

В глубине души он опасается, что муза, за последние шесть лет воплотившаяся в Кайе, сама может стать помехой. Музы бывают очень опасны.

Когда жена заговаривает про ревность музы, ему хочется сказать: «Моя муза — ты, Милли», но он ни разу этого не произнес. Ведь это неправда, избитая фраза, не более. Которая может привести к тяжелым последствиям. А он превыше всего страшится банальности. Едва заподозрив, что какая-нибудь музыкальная строка существует лишь в двух измерениях, он ее немедленно вымарывает. Двухмерное — всегда плоско, избито. Все вокруг так и норовит навязать тебе шаблонность, которая составляет 99 процентов слов, что произносит человек. А вот белые облака не шаблонны, они постоянно меняются, принимая все новые, удивительные формы.

Позвонила Милли. В фитнес-клубе она встретила Дебору Уиллеттс-Нанда — помнишь ее? — и они присели перекусить.

Чувствуя себя всеми покинутым, Джек бросил работу и без толку бродил по дому, надеясь, что позвонит Говард и ему самому не придется брать трубку и набирать номер приятеля. Потом вышел прогуляться по Хиту, не встретил ни единого знакомого и направился обратно домой.