Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна

– Посмотри на меня! Посмотри! – Он заставил ее смотреть. – Если мы опустим руки, если сдадимся, то Фредрик боролся и умер зря! Что же, никто и пальцем не пошевелит после его смерти? Я верю, что ты его любила, и знаю, что ты не предашь его память! Ты не можешь идти на поводу у врага! Неважно, что врата пали, МЫ не сдадимся, узнаем, наконец, тайны Фавластаса, и он ответит. Ответит за жизнь Фредрика, слышишь? И за Рифуса тоже. – Он взял ее лицо в свои ладони. – Мы будем сражаться до конца! Давай, поднимайся!

      Барон умел делать это – успокаивать. Он был столь решителен, столь непоколебим, что любому стало бы неловко продолжать горевать.

      Карнелий встал и вновь протянул ей руку. Конечно же, он мог просто поднять ее, но хотел, чтобы она сама решилась действовать, чтобы взяла себя в руки.

– Ты со мной? – спросил он.

      За спиной барона вновь появился Скарлиз. И он тоже замер в ожидании ответа. Лундес медленно обернулась на усыпанную ветками землю, затем поцеловала кончики своих пальцев и приложила их к могиле с еле слышными словами:

– Я люблю тебя, Фред. Я все исправлю. Я обещаю. – Затем она поднялась, схватившись за руку барона.

– Нужно идти, пока враги сюда не вернулись, – сказал Скарлиз.

      Карнелий обхватил Лундес за плечи и стал уводить. Когда они уже шагали по руинам города, эльфийка в последний раз оглянулась в сторону искалеченного дерева и мысленно повторила:

«Я все изменю, Фред. Я обещаю. Я все исправлю, даже если для этого придется повернуть время вспять. Даже если придется использовать их же изобретения».

200 лет спустя

      Далее следовал пустой фрагмент листа. Набухший, видимо от слез, а затем высохший. А дальше текст был размыт, и Тэасу приходилось вглядываться, чтобы дочитать:

      «Через месяц после падения графства Скарлиз отправился на поиски других выживших стражей. За четыре года мы о нем ничего не слышали. Ни о нем, ни о стражах. Благодаря Карнелию, мне было где жить те четыре года. У барона было малоизвестное поместье на западном побережье графства, в городке Эллоу. То место уцелело, но теперь эти территории принадлежат Океании, и ими правит Симион Порочный. Так его прозвали за расправу с Анатарой.

      Я не знаю, что случилось с Лейрой, но мне известно кое-что о Трифоне. Через четыре года после падения врат мглистый маг решился на то, на что не решался никто до него уже многие-многие годы. Он перешел границу. И навсегда покинул нашу половину мира. Всем известно, что призрачная дверь пропускает лишь в одну сторону, да еще и отнимает магию у смельчака. Не знаю, что именно подтолкнуло его на такой шаг. Отчаяние, трусость или любопытство? Кто их знает, мглистых магов?

      Ну а теперь, Тэас, послание лично для тебя…»

      Мойро особенно внимательно прочел последние слова:

«…это я сдала тебя сыщикам на балу. Надеюсь, тебя поймают. Вот теперь я закончила».

– Тэас! Тэас, это срочно!

      Стук в дверь не прекращался. Она оказалась открыта. Просто заело замок. Джереми заглянул внутрь и огляделся:

– Тэас?

Внутри никого не было. Единственным светящимся пятном в помещении был камин. Джереми приблизился к нему. Пламя было уж слишком сильным. Обычно так хорошо горит только бумага. Он остановился в шаге от огня и аккуратно наклонился. Единственное, что ему удалось прочесть, – это подпись под текстом: «Лундес Эверли». Огонь быстро поглотил край бумаги. Джереми еще раз оглядел помещение. И убедился, что в театре, кроме него, никого не было.

Москва 2003 г.