Затаившийся Оракул

Но я так и не смог вспомнить хоть один случай, когда я ошибался в ком-то настолько сильно, как это было с Мэг. Ну… По крайней мере после Ирвинга Берлина такого не было. «Alexander’s Ragtime Band»[49]? — помню, говорил я ему. — Вы никогда не станете успешным с такой банальной и безвкусной песней».

— Мэг, мы друзья, — даже мне была слышна обида в моем голосе. — Как ты могла так поступить со мной?

Мэг посмотрела вниз на свои кроссовки красного цвета — обувь предателей всегда такая.

— Я пыталась сказать тебе, предупредить.

— У нее доброе сердце, — Нерон ухмыльнулся. — Но, Аполлон, вы с Мэг были друзьями всего ничего — и то по моей просьбе. Я же был ее отчимом, защитником и опекуном в течение многих лет. Она — член Императорского двора.

Я уставился на дорогую мне бродяжку. Да, за эту неделю она каким-то образом стала дорога мне.

Я не мог представить ее частью чего-то императорского, уж точно не частью свиты Нерона.

— Я рисковал своей жизнью ради тебя, — с удивлением сказал я. — И это что-то да значит, ведь теперь я смертен.

Нерон учтиво поаплодировал.

— Мы все впечатлены, Аполлон. А сейчас изволь открыть врата. Они слишком долго не поддавались мне.

Я попытался свирепо посмотреть на Мэг, но у меня уже не было сил на это. Мне было очень больно, я чувствовал себя уязвимым. Мы, боги, не любим чувствовать себя уязвимыми. Кроме того, Мэг даже не смотрела в мою сторону. В оцепенении я повернулся к дубовым вратам.

Теперь я заметил, что на сросшихся стволах деревьев остались последствия предыдущих попыток Нерона: следы от бензопилы, ожоги, трещины от топоров, даже несколько отверстий от пуль. Все это едва ли повредило кору. Самой поврежденной частью был отпечаток в форме руки глубиной в дюйм, там древесина расслаивалась и пузырилась. Я взглянул на бессознательное лицо Поли, бога гейзера, подвешенного и связанного, как и пять полубогов.

— Нерон, что ты наделал?

— Ох, много чего. Мы нашли путь к этому входу еще давно. Через Лабиринт можно легко попасть в проход к гнезду мирмеков. Но вот пройти через эти врата…

— Ты заставил паликои помочь тебе? — я еле сдержался от того, чтобы бросить в императора китайские колокольчики. — Ты использовал духа природы, чтобы разрушить природу? Мэг, как ты можешь это терпеть?

Персик зарычал. Впервые я мог сказать, что дух зерен был со мной согласен. Выражение лица Мэг было такое же закрытое, как и врата. Она пристально смотрела на поляну, выстланную костями.

— К слову об этом, — сказал Нерон. — Мэг знает, что есть хорошие духи природы, а есть плохие.

Этот бог гейзера надоедал. Он все просил и просил заполнить опросник. Кроме того, ему не стоило рисковать и уходить так далеко от источника его сил. Он был легкой добычей. Как ты можешь заметить, его пар не так уж и помог нам.

— А пять полубогов? — я требовательно спросил. — Ты и их «использовал»?

— Конечно. Я не планировал заманивать их сюда, но при каждой атаке на врата роща начинала выть. Полагаю, так она просила о помощи, и полубоги не могли отказать. Первым пришедшим был он, — Нерон показал на Сесила Марковица. — Последними двумя были твои собственные дети. Остин и Кайла, верно? Они показались после того, как мы заставили Поли паром сварить деревья. Думаю, эта попытка изрядно потрепала роще нервы. Мы получили двух полубогов по цене одного!

Я потерял контроль над собой. Я издал гортанный вопль и бросился в атаку на императора, намереваясь скрутить его волосатое подобие шеи. Германцы убили бы меня прежде, чем я успел бы дойти до него, но я был спасен от такого унижения, споткнувшись о человеческий таз и прокатившись на животе через кости.

— Аполлон! — Мэг подбежала ко мне.

Я перевернулся и отпихнул ее, как капризный ребенок.

— Мне не нужна твоя помощь! Неужели ты не понимаешь, кем является твой защитник? Он — монстр! Он император, который…

— Не говори этого, — предупредил Нерон. — Если посмеешь сказать: «который играл на скрипке, пока Рим горел», я прикажу Винсу и Гэри освежевать тебя для комплекта кожаной брони. Как и я, ты прекрасно все знаешь, Аполлон, у нас тогда не было скрипок. И я не начинал Великий пожар Рима.

Я с трудом встал на ноги.

— Но ты извлек выгоду из него.

Смотря в лицо Нерона, я стал вспоминать все безвкусные и аморальные детали его правления. Его несдержанность и жестокость казались мне, его предку, постыдными. Нерон был таким родственником, которого никогда не захочется пригласить на Луперкалии[50].

— Мэг, — сказал я, — твой отчим наблюдал за тем, как было разрушено 70 % Рима и как умерли десятки тысяч людей.

— Я был в тридцати милях оттуда, в Анцио! — огрызнулся Нерон. — Я примчался обратно в город и самолично руководил пожарной бригадой!

— Только, когда огонь дошел до твоего дворца.

Нерон закатил глаза.

— Я ничего не могу поделать с тем, что прибыл как раз вовремя, чтобы спасти самое главное здание.

Мэг закрыла свои уши.

— Прекратите спорить. Пожалуйста.

Я не остановился. Уж лучше продолжать говорить, чем умирать или помогать Нерону.