Затаившийся

Я вспоминаю канадскую пару, нашедшую тело. Они имели какое-то отношение к тому университету. Интересно, обратит ли еще кто-то внимание на это совпадение? Я колеблюсь, не позвонить ли мне в полицию или же попытка вмешаться в расследование только навредит.

Ко мне подходит Кэрри. Уже почти полдень.

– Меня не будет до конца дня, Адам.

Она мнется рядом некоторое время, смотрит на меня и отворачивается.

– Увидимся завтра, – говорю я.

– Хорошо, – отзывается она, уходя. – Увидимся.

* * *

Отдел кадров находится в соседнем здании. Я укладываю ноутбук в сумку, прощаюсь с коллегами и пробираюсь через лабиринт рабочих столов к лестнице. В кабинет Триши я захожу в четыре в небольшим. Она не одна. Рядом сидит мужчина, который представляется ее коллегой. На столе перед ней лежит один-единственный лист бумаги, чистой стороной вверх.

Что-то не так. Это явно не про членов семьи.

– Как это понимать? – говорю я, чувствуя, как ускоряется мое сердцебиение.

– Не могли бы вы успокоиться? – говорит придурок рядом с Тришей.

– Не могли бы объяснить, что здесь, черт побери, происходит?

– Мне очень жаль, – говорит Триша, – но мы вынуждены вас уволить.

– Срань господня, – говорю я. – За что?

– Пожалуйста, выбирайте выражения, – говорит придурок.

Я бросаю на него злобный взгляд, после чего вновь смотрю на Тришу и этот проклятый листок бумаги. Триша придвигает его ко мне по своему необъятному серому столу.

– Здесь все объясняется, – говорит она.

Я пробегаю документ глазами, выхватывая ключевые слова, повинные в этой ситуации: «Двое коллег сообщали о непристойном поведении… не соблюдает кодекс корпоративной этики, несмотря на тренинги по восприимчивости и личностному многообразию…»

– Чушь собачья, – говорю я.

– Мне очень жаль, Адам, – говорит Триша, – но я должна забрать ваш ноутбук и удостоверение.

– Если это из-за мальчишника Колина, – говорю я, – то я не имею никакого отношения к той надувной кукле, которую он оставил у меня в кабинете якобы в качестве подарка. Я выпустил из нее воздух и немедленно избавился.

Колин – тот еще засранец.

Судя по лицу Триши, она понятия не имеет, о чем я говорю. Надувная кукла тут ни при чем.

В этот момент я замечаю стоящего за дверью охранника.

– Это несправедливо! – говорю я. – Какое-то безумие!

Триша полностью игнорирует мои слова.

– Компания просит вас подтвердить, что вы ознакомились с документом, – говорит она. – Если вы откажетесь, то потеряете полугодовые увольнительные, которые мы предлагаем.

– Я не собираюсь ничего подписывать, – говорю я, срывая удостоверение и швыряя сумку с ноутбуком на пол. – Я ни в чем не виноват.

Придурок снова подает голос:

– Можете не подписывать. Это ваше право.

Я так взбешен, что меня тянет ударить этого парня. На Тришу я тоже зол. Боже, я-то думал, что мы друзья. Я сказал, что ее новорожденная дочь очень милая, хотя она была похожа на мутировавшего вуки. Кэрри меня подставила. Она за это поплатится. Серьезно поплатится.

Будь она проклята. Будь все они прокляты. И Софи тоже. Это все из-за того, что она умерла.

Охранник провожает меня на парковку. Я не говорю ни слова, пока мы идем по липкому асфальту. В голове неотступно вертится одна мысль: я лишился того, что любил больше всего.

* * *

Ночью, когда Обри засыпает, я пью виски и роюсь в компьютере, который мы когда-то делили с Софи, пока не переключились на телефоны. Я нахожу фотографию, которую искал. Должен признать, я сохранил ее не потому, что Кэрри такая уж горячая, хотя она ничего, а потому, что это фото могло мне пригодиться. В те годы для этого еще не было специального термина. Теперь же я твердо намерен совершить порноместь.

Я публикую пост на своей странице в «Фейсбуке»:

Черт! Меня взломали! если увидите что-то странное, знайте, это не я. Вне себя от злости!

Потом я загружаю фотографию Кэрри и тегаю всех наших общих знакомых из «СкайАэро». Их немало, потому что один из боссов как-то раз собрал у себя в кабинете весь руководящий состав и велел наладить связи с командой. Сказал, что «Фейсбук» для этого отлично подойдет. Из-за этого мне приходилось терпеть у себя в ленте фотографии еды, поездок, детей, которые кажутся симпатичными только своим родителям. Я рассыпал лайки, словно конфетти на параде, потому что босс моего босса считает, что соцсети объединяют людей.

Пришло время запостить кое-что, что они нескоро забудут.

В последнюю очередь я тегаю Кэрри. Фотография скоро станет вирусной – подходящая судьба для женщины, похожей на опасную болезнь.

Я торжественно публикую пост. Приятное ощущение. Лучше, чем секс с Кэрри. Я откидываюсь на спинку стула, пью виски и смотрю на фейерверк.

Так-то, сучка, думаю я.

Меня зовет Обри. Я опускаю стакан. Наверняка мой телефон вот-вот начнет звонить.