Затейник

— А душа его отправляется в путь. Чтобы уже не возвратиться никогда.

— Ты имеешь в виду — в тело?

Медиум серьезно кивнула головой.

— Но может случиться, что я вновь появлюсь на свет. Ты слышала о переселении душ? На твоем месте я сейчас не думала бы об этом. Мы можем сделать это позже, Коко. Мы проведем еще много сеансов.

Коко покачала головой.

— Не думаю, мадам. Вы стали слишком опасны.

— Что ты такое говоришь?

Вдруг Коко заплакала, она подняла правую руку. До сих пор она не была видна в темноте.

— Что это?

— Ножницы, садовые ножницы…

Мадам Овиано больше уже ни о чем не нужно было спрашивать. Одного взгляда в глаза медиума оказалось достаточно.

— Ты… ты не сделаешь этого, детка.

Коко услышала эти слова, и они, словно едкая кислота, проникли в самую душу и начали терзать ее. Глаза наполнились слезами. Она знала, что находится рядом со смертью. Она знала и то, что нет прощения за убийство человека.

А была ли колдунья человеком?

Она была им внешне, но внутри походила на сгнившую сердцевину яблока, у которого осталась одна кожура. Она должна умереть.

— Нет, — шептала Коко. — Нет, я… я…

— Положи ножницы!

Коко дышала судорожно и глубоко. Рука ее дрожала.

— Я не могу иначе. Я внимательно выслушала тебя. Тебе не надо было говорить, что это ты создала Затейника. Тебе нужно было молчать об этом. После твоих слов я прозрела. Теперь я знаю. Я знаю все, и я знаю, что еще много людей будет убито. Их уничтожит проклятый Затейник, он разорвет их, если…

— Что тебе за дело до них?

— Это люди.

— Да, это люди! — Мадам вдруг рассмеялась. — Все они люди, но я хочу сказать тебе одно, дитя. Тот, кому открываются иные миры, должен преодолеть самого себя, понимаешь?

— Да, верно.

— Прекрасно, дитя мое. Поэтому положи ножницы, и давай забудем все это.

Коко избегала прямого взгляда этой женщины. Она знала, что мадам Овиано обладает гипнотическим влиянием на нее. Если колдунье удастся подчинить ее своей воле, все кончено.

— Я преодолела себя, мадам, — прошептала Коко.

— Ах, так!

— Это прекрасно, и я…

— Тогда положи ножницы!

— Не-е-ет… — страшно закричала Коко — раз и еще раз, пытаясь взвинтить себя.

После этого она нанесла удар.

И заплакала, как никогда…

* * *

Мария Фаланга улыбнулась.

— Итак, я желаю вам доброй ночи, — сказала она, когда мы вышли из машины.

— Доброй ночи?

— Да, что же в этом плохого?

Я махнул рукой.

— Наверное, ничего. Милая шутка. Когда мы услышим о вас?

Она скрестила руки на груди. С моря дул очень теплый ветер.

— Мы, конечно, будем держать связь. Я вам позвоню.

— Я надеюсь, не слишком поздно?

— Что вы имеете в виду?

— Когда будет найден еще один труп?

В глазах ее появился жестокий огонек. Она преобразилась:

— Думаете, что я буду иметь к этому отношение?

Сьюко ответил за меня.

— Не в этом смысле, но вас наверняка поставят в известность.

— Это возможно.

— Тогда сообщите нам.

— Разве вы не собирались позвонить Кавальдосу?

— Мы сделаем и это. Но мы не можем на него положиться. Когда общаешься с ним, не покидает чувство, что он все делает мимоходом. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Он такой же, как этот город.

Она села в автомобиль, включила газ и умчалась. Мы стояли у входа в отель и смотрели ей вслед.

Отель был экстракласса и располагался в непосредственной близости от пляжа. Такие отели, словно спичечные коробки, тянулись в небо и, благодаря местоположению и фантастическому виду, пользовались немалой популярностью.

Когда мы входили в вестибюль, бой распахнул перед нами дверь. На нас пахнуло прохладным воздухом. Он скользил по нашим лицам, словно улыбка персонала. Любое желание клиента здесь старались предупредить.

— Ты же не собираешься в постель? — спросил Сьюко. Он остановился у кресла.

Я непроизвольно уставился на женщину в тесно облегающем фигуру черном платье.

То, что двигалось там, под тканью, было достойно восхищения.

— Нет. Нам надо бы сесть и еще раз все обсудить. К тому же я хотел встретиться с Кавальдосом. Мы не можем сбрасывать его со счетов.

— Пройдем в бар?

— Куда же еще?

Мы оказались единственными посетителями этого помещения, обставленного в тропическом стиле. Через широкие окна был виден пляж и набегавшие на берег волны.

Мы уселись у стойки. Три красавицы со жгучими глазами тоже расположились здесь, но нас они не интересовали. Пусть ловят других.

Сияющий и черный, как эбеновое дерево, бармен спросил о наших планах.

Мы сделали заказ.

Я положил пачку с сигаретами на стойку и посмотрел на свет.

— Похоже, старик, что мы что-то недоглядели. Или ты думаешь иначе?

— Что же?

— Я не знаю. Но мне это не дает покоя, черт возьми. По-настоящему не дает покоя.

Я засунул в рот сигарету, прикурил у бармена, который уже налил коктейли и поставил их перед нами.

— Что же дальше?

Я пустил дым под потолок.

— Посещение колдуньи мне показалось отрепетированным и уже однажды испробованным. Это выглядело заученным приемом. И было впечатление, что каждый из присутствующих надувает нас.

— Мария Фаланга тоже?

— Конечно.

Сьюко хотел выпить, но снова отодвинул бокал.

— Что же это значит?

— Если честно, я сам не знаю. Но мысли мои все время вертятся вокруг нее и ее брата.