Затерянные в Эльдорадо

Наконец они вышли на вершину, и внизу открылось широкое озеро. Луна со звездами отражались в его глади, как маисовая лепешка в рое светляков. Шиай зн а ком скомандовал присесть. Апони разглядела, что неподалеку от ближнего к ним берега, чуть слева, стоял плот, сплетенный из бамбука. На нем, таинственно мерцая в свете луны, стоял обнаженный Матхотоп. Было тихо. И даже ночные цикады стихли в ожидании.

Апони видела обнаженных мужчин. Перед весенним паломничеством к священному озеру Гаутавита всё селение разом омывалось в реке. Но тело Матхотопа было покрыто золотой пылью, и он выглядел совершенно по-другому – как изящная тунха. И стоял так же неподвижно. У его ног, на подносе, лежали золотые дары. Двое других жрецов, постарше, с обритыми наголо головами, обвешанные украшениями, взошли на плот с шестами в руках. Плот качнулся. Но Матхотоп не сдвинулся с места. Жрецы-помощники вывели плот к центру озера, а он всё стоял и стоял, глядя вдаль.

И вдруг тишину разорвала песня. Чистый, глубокий голос Матхотопа разливался над гладью воды, отражаясь эхом от окружающих скал, будто сам Фу, демон озера, вторил ему. Апони не могла разобрать слов, возможно, в обращении к богам и не было слов. Или были, но понятные лишь богам и жрецам. Это было завораживающе. Шиай недовольно заворочался, притягивая Апони поближе. А она слушала. Слишком созвучным был ей этот голос. В нем было отчаяние, и гнев от бессилия, и потеря, и боль, и смирение. И обещание.

Жрецы-помощники подали Матхотопу дары, и он просто шагнул с плота, словно с порога дома на землю. Вода озера сомкнулась над его головой. Апони испугалась. Она ойкнула, но, к счастью, Шиай успел закрыть ей рот рукой. Незваных зрителей в наступившей тишине, казалось, может выдать любое движение.

Время замерло.

Внезапно вода словно вскипела, и Матхотоп, как обычный индеец, без украшений и золотой пыли, выплыл наверх. Он держался двумя руками за край плота, тяжело дышал ртом… и смотрел в ее сторону. Будто больше смотреть некуда.

Она ему нравится?

Это плохо или хорошо?

Глава 37. Брайан

В кои-то веки я проснулся раньше блондинки. Способствовали тому два фактора. Во-первых, ежевичный чай, который просился наружу. А во-вторых, позорное мокрое пятно на брюках. Кажется, я за всю жизнь так хреново не спал, как этой ночью. И вообще, спал ли я этой ночью? Запах чистой женщины, смешанный с благоуханием свежей, прожаренной солнцем травы и смолянистым, терпким ароматом от колюче-волосатых «монахов», бил в голову. Страдало же от этого совершенно другое место. Я ведь и молнию на джинсах расстегнул, чтобы не так тесно было. Не помогло. Может, среди трав какой-то галлюциноген попался? Южная Америка богата на подобные сюрпризы.