Затерянные в Полынье

Доктор вынул из ящика два скальпеля, зажал их в кулаках. Мы еще не понимали, что он собирается сделать, и никто из нас, придавленный какой-то тяжестью, не сделал и шага, чтобы его остановить. А Мендлев, положив руки на стол, посмотрел на эти скальпели, торчавшие остриями вверх.

– Идем, – произнес он всего одно слово. Потом спокойно откинул назад голову и резко опустил ее вниз. Страшная смерть впилась через его глаза в мозг. Он умер мгновенно…

Учитель вскрикнул от неожиданности, а я почувствовал, что меня бьет, как в лихорадке. Мы наконец-то очнулись, но теперь уже ничего нельзя было предпринять. Все было кончено. Григорий попятился к двери, не отрывая взгляда от головы доктора на столе, возле которой расползалось бурое пятно.

– Надо покинуть это злосчастное место, – глухо произнес он. Взглянув в последний раз на мертвую и вновь ставшую прекрасной Девушку-Ночь, я торопливо вышел вслед за ними из дома.

На улице мы услышали беспорядочную стрельбу, которая разносилась по всему поселку, а кто и где стрелял, – было совершенно непонятно. Складывалось такое впечатление, что по всему поселку шли бои «местного значения». Мне казалось, что палят возле кузницы, а Григорий начал уверять, что это в стороне кладбища. Мы распрощались с учителем, поторопившись к себе домой. Но успели пройти лишь с полсотни метров.

– А ну не двигаться! – услышали мы чей-то грозный голос. Нас осветили фары притаившегося в переулке джипа. Один из охранников – это был «бельгиец» – соскочил с подножки и направился к нам. Второй, со шрамом, оставался в машине.

– Вот ты-то нам и нужен! – сказал «бельгиец», ткнув меня дулом в грудь. Потом взглянул на Григория. – А этот – вообще лишний… Пойдешь в расход. Повернись спиной!

Григорий послушно и медленно развернулся, но, прежде чем охранник успел выстрелить в него, я ударил ногой по стволу автомата, а сам откатился в темноту, к канаве. Из-под локтя Григория тотчас же вырвался сноп пламени, а заряд из ракетницы ударил «бельгийца» в лицо. Охранник взвыл и, схватившись за голову, упал на колени. Взяв его автомат, Григорий выстрелил в сторону машины, оттуда сразу же раздалась ответная очередь. Все это длилось несколько мгновений. Перестрелка между ними закончилась так же быстро, как и началась. Поднявшись с земли, Григорий осторожно подошел к машине, через борт которой свешивался мертвый охранник. Встал и я, приблизившись к лежащему ничком «бельгийцу».

– Ну как там? – крикнул Григорий.

– Кажется, готов! – отозвался я, подходя к нему. – Они явно поджидали нас. Значит, знали, что нас нет дома. Мне это не нравится. Там что-то случилось.

– Тогда нам надо поторопиться. – Подхватив второй автомат, Григорий шагнул ко мне, и в это время я услышал легкий свист. Выпущенный из темноты нож вонзился в грудь Григория. Он недоуменно посмотрел на меня, пытаясь улыбнуться, и упал на спину. Я обернулся. В пяти шагах от меня, раскачиваясь, стоял обгоревший «бельгиец», и мне показалось, что у него просто снесено полчерепа. Но он был еще жив и пытался вытащить из-за пояса пистолет.

Не спуская с него взгляда, я медленно нагнулся, взял в руки автомат Григория, подошел к «бельгийцу» почти вплотную и выпустил в его грудь всю очередь, продолжая стрелять даже тогда, когда он упал на землю.

– Вот так… – произнес я, опуская автомат. Пустота и омерзение навалились на меня. Впервые в жизни я убил человека. И неважно, плох он был или хорош, заслужил смерть или нет, но это было убийство, и я теперь был помечен особой печатью.

Я сидел на земле, зажав ладонями уши, а возле меня находилось три трупа. Смерть теперь буйствовала в поселке со страшной силой, и не было видно конца ее ненасытной жадности. Мне показалось, что она не остановится, пока не уничтожит все вокруг. Но должен же когда-то наступить предел всему этому? Я поднялся и подошел к Григорию. Ему ничем нельзя уже было помочь. Я мог только мысленно попрощаться с ним. Собрав все оружие, я быстро пошел в сторону своего дома.

Я ожидал увидеть там самое худшее, и мои опасения подтвердились. Дом словно вымер, нигде не было видно ни души. Зато повсюду валялись стреляные гильзы, стены были изрешечены пулями, окна разбиты, а пол в коридоре и комнатах испачкан кровью. Здесь шел крутой бой, и принял его, очевидно, один лишь Марков. Но где он сам? Где Милена, Маша, Сеня, Аленушка?

Я вспомнил о подвале и торопливо спустился вниз. Нажав под лестницей на скрытый рычаг, стал отодвигать в сторону поддавшуюся цементную плиту. Затем посветил вниз фонариком. Увидев испуганные, напряженные лица Милены и Маши, я облегченно вздохнул:

– Слава богу! Выходите. Аленушка с вами?

– Нет, она исчезла, – отозвалась Милена, ухватившись за мою руку. – Вадим, это было ужасно…

– Как «исчезла»? – встревоженно спросил я. – Когда?

– Надеюсь, еще до того, как началась эта стрельба.