Читаем Затерянный мир Дарвина. Тайная история жизни на Земле полностью

Дарвин, указывая, что “совершенно мягкие организмы совсем не могут сохраниться”[64], не понимал ни всей странности геологической летописи, ни объяснительной силы собственной Главной мысли. Эволюционировали не только формы жизни, но и механизмы фоссилизации. Кажется, что чем глубже мы погружаемся в прошлое, тем лучшей сохранности окаменелости находим. Как это удивительно! Мы (и Дарвин, и Лайель) ожидали противоположного.

Например, отличная сохранность материала времен динозавров довольно редка[65]. Как правило, такие находки ограничиваются областями древних озер. Но окаменелости большего возраста (ок. 520 млн лет), современники чэнцзянской биоты, являют замечательно сохранившиеся на морском дне мягкие ткани. Конечно, в этом случае ученым фактически приходится осматривать трупы, и чем отвратительнее труп, тем сильнее палеонтологам он нравится. Организмы с нетронутыми внутренностями обнаружены в морских сланцах от Юты до Канады, от Гренландии до России, от Китая до Австралии.

В породах на том уровне, которые мы сейчас осматриваем в Китае (недалеко от линии начала кембрийского взрыва), качество и количество прекрасно сохранившихся остатков поражают. Этот фосфоритный слой у южных границ Китая, в Индии, Пакистане и Казахстане настолько мощен, что древнейшие из известных ископаемые перемалывают в удобрения[66].

Я отправился из Юньнани на запад, в провинцию Сычуань, и в городе Чэнду, в Геологическом институте, встретился с Хэ Тингуем. Кампус, где геологию изучают около 1700 студентов, напоминал городок с собственным футбольным стадионом, театром и кинотеатрами. В 1986 г. институт в Чэнду был одним из семи таких в Китае. Однажды вечером ко мне присоединился Чжао Юэ. Мы смешались с толпой только что приехавших первокурсников, которые покупали тростниковые циновки и пельмени, тащили свертки с постельными принадлежностями, чинили обувь и развозили багаж на велорикшах. Любопытно, что в кампусе не было ни газет, ни телевизоров. Новости узнавали из больших стенгазет, часто снабженных изречениями Мао. У этих плакатов собирались толпы студентов. Но отсутствие новостей не несло с собой покоя. По утрам мы подскакивали от звука громкоговорителей.

Мы проехали на запад около 170 км, к священной горе буддистов Эмэйшань, где сокрыты кембрийские окаменелости. Нашей целью был знаменитый базальный фосфоритный слой, образовавшийся в кембрийском периоде, балансирующий на крутом склоне. Пока Чжао Юэ и Хэ Тингуй наполняли мешки фосфоритовыми образцами (см. вкладку), я с восхищением осматривался. Ряды покрытых пышным лесом конических холмов временами исчезали под вуалью тумана, спускавшегося со склонов священной горы. Крошечные, тщательно возделанные террасы льнули к холмам. Пока мы работали, мимо проплывала сама Азия во всем своем древнем великолепии и разнообразии: девушки с инструментами для обработки земли, старуха в носилках, черная бабочка величиной с птицу, двое мужчин, несущих на рынок стреноженного поросенка. Сычуань действительно может показаться самым оживленным местом на планете.

На следующее утро в лаборатории мы рассматривали в микроскоп собранные окаменелости. Среди них, как и ожидалось, нашлись анабариты. Но в одной пробе из середины толщи мы обнаружили нечто похожее на окаменевшее рагу по-китайски: клубки “лапши” с “гороховым пюре”, “орехами кешью” и “мясом” – и все это в фосфорите. “Лапша” оказалась остатками нитевидных водорослей с кембрийского морского дна, “пюре” и “кешью” – пупырчатыми сферами оливооидеями (Olivooides): возможно, это цисты водорослей[67]. А “кусочки мяса” – это предположительно остатки вымерших книдарий, близких к артрохитам (Arthrochites). Зрелище восхитительное. В дальнейшем Чжао Юэ из Китая и Стефан Бенгтсон из Швеции продемонстрировали, что “гороховое пюре” – это, вероятно, стадии роста “мясных кусочков”. И все это смогло сохраниться в необычных условиях на дне[68]. Интересно, что такие условия, судя по всему, в самом начале кембрия нередко складывались в Азии, Европе, Австралии и Северной Америке. Итак, мы нашли доказательство того, что великая догадка Дарвина о невозможности сохранения мягких организмов несправедлива в отношении “затерянного мира”. Что же происходило в то время на Земле?

Угадайка

Полученные в Китае данные подтвердили закономерность, начавшуюся проявляться в геологической летописи. Действительно, до появления трилобитов, например фаллотасписа и эоредлихии, существовало множество животных со скелетами. Китайские находки также подтвердили представление, что кембрийский взрыв не был внезапным и мгновенным, а длился десятки миллионов лет. Но главным стало то, что эти находки прояснили невнятные рассуждения ученых из Новосибирска относительно дотоммотского мира, лишенного остатков плеченогих, брюхоногих и губкоподобных археоциат. По-видимому, тогда доминировали анабариты и другие сидящие в трубочках беспозвоночные.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем
Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем

Эта книга предлагает по-новому взглянуть на одного из самых верных друзей и одновременно самого давнего из заклятых врагов человека: память. Вы узнаете не только о том, как работает память, но и о том, почему она несовершенна и почему на нее нельзя полностью полагаться.Элизабет Лофтус, профессор психологии, одна из самых влиятельных современных исследователей, внесшая огромный вклад в понимание реконструктивной природы человеческой памяти, делится своими наблюдениями над тем, как работает память, собранными за 40 лет ее теоретической, экспериментальной и практической деятельности.«Изменчивость человеческой памяти – это одновременно озадачивающее и досадное явление. Оно подразумевает, что наше прошлое, возможно, было вовсе не таким, каким мы его помним. Оно подрывает саму основу правды и уверенности в том, что нам известно. Нам удобнее думать, что где-то в нашем мозге лежат по-настоящему верные воспоминания, как бы глубоко они ни были спрятаны, и что они полностью соответствуют происходившим с нами событиям. К сожалению, правда состоит в том, что мы устроены иначе…»Элизабет Лофтус

Элизабет Лофтус

Научная литература / Психология / Образование и наука