Читаем Затерянный мир Дарвина. Тайная история жизни на Земле полностью

Одно из старейших в осадочных породах Мистейкен-Пойнта ископаемых похоже на пиццу с лунками “пепперони”, посыпанную “луковыми кольцами”. Много десятков таких структур встречается в осадочных породах вместе с “веретенами”, “кустами” и “листьями”. У “пиццы” явно имелась программа роста, поскольку размер этой структуры варьирует от нескольких сантиметров до почти метра в диаметре. Тем не менее, установление ее происхождения (как и дешевой пиццы) несколько затруднено. Эти окаменелости описали Хелен Бойнтон и Тревор Форд на чарнвудском материале, который может быть старше 600 млн лет. Хелен замечательно умела отыскивать необычные следы. Она буквально читала старую породу, как незрячий читает шекспировский сонет, записанный азбукой Брайля. О биологии “пиццы” – ее вернее называть айвсхедия (Ivesheadia lobata; рис. 14 и 15) – высказаны поразительные догадки. Некоторые ученые предположили, что это напоминающие воздушный шарик существа неясного происхождения, прикрепленные нитями к морскому дну. (В ряде случаев “пицца” как будто снабжена длинными, до нескольких метров, нитями.) Другие считают “пиццу” колониями фильтраторов или даже плохо сохранившимися колониями губок. Увы, у “пиццы” пока не обнаружено ни спикул, ни пор, ни иных признаков губок. Вместо этого, как указал Дункан Макилрой, диски нередко содержат разложившиеся остатки чего-то знакомого. В каждой лунке на диске видны маленькие пучки “листьев”, как у фрактофузуса. Иными словами, каждая “пицца” могла быть крупной, сложной колонией донных организмов, живущей примерно так же, как веретенообразные существа. Впрочем, в отличие от большей доли “веретен”, разложение на эдиакарском дне превратило колонии айвсхедии в нечто, напоминающее моцареллу.


Рис. 14. Палеонтолог за работой. Автор срисовывает отпечаток эдиакарской окаменелости (ок. 575 млн лет) у Мистейкен-Пойнта (Ньюфаундленд). Картирование и обмеры предшествуют изготовлению точных слепков, которые затем применяются для автоматизированного построения изображений, в т. ч. для лазерного сканирования. Все это помогает ученым детально реконструировать облик сложных окаменелостей наподобие брадгатии. Фото Д. Макилроя.


Рис. 15. Пиццеобразный отпечаток айвсхедии. Этот рисунок я сделал после анализа изображений окаменелостей и их слепков из района Мистейкен-Пойнт. Айвсхедия появляется в породах старше 570 млн лет. Она выглядит как беспорядочное нагромождение элементов, напоминающих фрактофузус, в лунках на “пицце”. Диаметр окаменелости составляет около 40 см.


Диковатая Дикинсония

Итак, странности обнаружились в старой породе в Северной Атлантике. Но ведь следы наших животных предков должны, наверное, обнаружиться и в Южной Австралии, в охотничьих угодьях Мартина Глесснера? Эти породы примерно на 10 млн лет старше кембрийского взрыва. Содержат ли они решение задачи Дарвина о пропавших окаменелостях?

Одной из обычнейших в кварцитах Ронсли (Южная Австралия) окаменелостей является дикинсония (Dickinsonia). Она напоминает большой отпечаток пальца: овальный диск, аккуратно поделенный на десятки сегментов бороздками, отходящими от центрального гребня или желобка (рис. 16, также см. вкладку). Как и большинство иных окаменелостей из Австралии и с побережья российского Белого моря, дикинсония, как правило, сохранилась в виде вогнутых отпечатков в напластованиях. Условия для поиска окаменелостей очень отличаются от условий Мистейкен-Пойнта, где все, что приходится делать ученым, – это гулять по осадочным породам, разглядывая выставленные напоказ окаменелости. В Австралии же приходится переворачивать крупные фрагменты породы и даже заползать под нависающую скалу (см. вкладку), а это гораздо утомительнее.

Самые маленькие отпечатки дикинсонии – размером с горошину, а диаметр крупнейших может достигать 1 м. Мартин Глесснер был склонен видеть в этих окаменелостях предков современных червей. Так, его поражало их сходство с многощетинковыми червями Spinther. Увы, теперь установлено, что маленький (ок. 5 мм в длину) червь – это высокоспециализированный паразит, живущий на строго определенных губках, а значит, его упрощенная форма едва ли указывает на почтенный возраст. Много вопросов вызывает и “червячная” гипотеза. У дикинсонии нет явных признаков ни головы, ни ротового и анального отверстия, ни пищеварительной системы. Более того, сегменты дикинсонии (как показал российский палеонтолог Михаил Федонкин), как правило, чередуются вдоль оси тела, порождая симметрию скользящего отражения[139]. Ни одно другое из известных в прошлом или сейчас животных такой симметрией не обладает. Кроме чарнии, брадгатии, фрактофузуса и айвсхедии.


Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем
Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем

Эта книга предлагает по-новому взглянуть на одного из самых верных друзей и одновременно самого давнего из заклятых врагов человека: память. Вы узнаете не только о том, как работает память, но и о том, почему она несовершенна и почему на нее нельзя полностью полагаться.Элизабет Лофтус, профессор психологии, одна из самых влиятельных современных исследователей, внесшая огромный вклад в понимание реконструктивной природы человеческой памяти, делится своими наблюдениями над тем, как работает память, собранными за 40 лет ее теоретической, экспериментальной и практической деятельности.«Изменчивость человеческой памяти – это одновременно озадачивающее и досадное явление. Оно подразумевает, что наше прошлое, возможно, было вовсе не таким, каким мы его помним. Оно подрывает саму основу правды и уверенности в том, что нам известно. Нам удобнее думать, что где-то в нашем мозге лежат по-настоящему верные воспоминания, как бы глубоко они ни были спрятаны, и что они полностью соответствуют происходившим с нами событиям. К сожалению, правда состоит в том, что мы устроены иначе…»Элизабет Лофтус

Элизабет Лофтус

Научная литература / Психология / Образование и наука