Затерянный мир Калахари

Да, дело плохо. Бармен дал нам виндхукскую газету с описанием происшествия. Нападение было совершено в Каракувисе по дороге в Рунту, куда мы сейчас ехали, и я боялся, что разрешение на наше путешествие по Калахари потеряет силу. Я пошел в полицейский участок выяснить обстановку. Мои опасения оправдались: там совсем не были расположены пускать нас в район Рунту сразу после инцидента. Но в участке не было и указаний задержать нас. А когда я рассказал, что уже бывал здесь с миссионерами римской католической церкви и знаю местных бушменов, нас только предупредили:

— Не показывайте бушменам в Каракувисе огнестрельного оружия. Если они испугаются, то будут стрелять первыми!

На следующий день мы переговорили по радио с Крюгером, районным комиссаром территории Окованго в Рунту. Власти сообщили ему о наших планах, и он обещал дать переводчика-африканца, знающего язык бушменов. Мы побывали у мэра Гротфонтейна Блока, возглавляющего Ассоциацию рабочих-туземцев Юго-Западной Африки, которая вербует африканцев для работы в рудниках и мастерских, на фабриках и фермах. (Блок посылает в пустыню Калахари, в Рунту, большие грузовики, которые возвращаются с рабочими-африканцами, набранными из краалей на берегах реки Окованго.) Мэр обещал распорядиться, чтобы в Каракувису завезли для нас две бочки бензину на обратный путь. Бочки с надписью «Для датской экспедиции в Калахари» несколько месяцев простояли в пустыне!..

Итак, мы запаслись бензином, водой, ящиками с консервами и ранним утром выехали на северо-восток, в Калахари.

Дорога от Гротфонтейна шла под уклон, в бассейн Калахари. Скоро началась песчаная, заросшая кустарником равнина, на которой время от времени попадались либо отдельно стоящая акация, либо куст верблюжьей колючки (Leguminosae). К вечеру мы добрались до домика с государственным флагом и вывеской: «Южноафриканская полиция». Это Марелабум, последний полицейский пост перед пустыней. Дежурный, сержант Энгельбрехт, степенный и симпатичный человек, очень обеспокоен недавним инцидентом с бушменом — ведь у его коллеги может отняться нога. Он просил нас быть поосторожнее, и мы обещали возвратиться к условленному сроку, до начала дождливого сезона. Если мы не вернемся к этому времени, он будет считать, что с нами что-то случилось, и вышлет группу людей на поиски. По его совету мы оставили в Марелабуме прицеп и погрузили все в лендровер, забив его по самую крышу. Пришлось оставить несколько ящиков консервов, место которых заняли запасные баки с водой.

— Самое важное — вода, — говорит сержант. — Продовольствие вам бушмены достанут.

До Рунту было больше трехсот километров. Мы надеялись до ночи приехать в Каракувису, расположенную на полпути. Наша «дорога» — это глубокая колея в песке, которую проложили большие грузовики Ассоциации или католических миссионеров. К сожалению, колея лендровера немного уже, и ехать было неудобно.

Вскоре местность лишилась растительности. Колеса увязали в сыпучем песке, и несколько километров пришлось ехать на первой скорости: песок грозил засосать и остановить машину. Мы были за пределами земли белого человека. Машина с трудом продвигалась вперед. Ландшафт становился все более диким. Иногда встречались небольшие группы изящных антилоп куду и даже несколько канн (Taurotragus oryx), крупных животных, способных одним прыжком перемахнуть через заросли кустарника или невысокие деревья. В одном месте мы видели, как самка пятнистого леопарда прокралась в кусты с детенышем в зубах, улеглась на безопасном расстоянии и проводила нас любопытным взглядом.

Мы часто останавливались понаблюдать за животными, потому что они наполняют африканский ландшафт глубоким смыслом, и у человека возникает чувство единства с этими деревьями, землей, травой и небом. Даже горизонт выглядит совсем по-иному, если на алюминиевом фоне неба вырисовывается силуэт куду. Это любопытство и интерес, очевидно, взаимны, потому что, хотя животным и присущ страх перед всем незнакомым, они, увидев пришельцев, не убегают далеко, а просто удаляются на безопасное расстояние и с любопытством глазеют на незваных гостей. Мы рассматриваем их в бинокль. Огромный самец канны нетерпеливо фыркает и роет передними копытами песок, как бы обращаясь к нам: «А ну-ка убирайтесь отсюда к дьяволу, и я снова пойду пастись на траве, с которой вы меня согнали!» Маленький подвижной скакун дерзко вскидывает мордочку, будто говоря: «Меня вам не поймать. Ну-ка попробуйте»… Мы заводим машину, и он отскакивает подальше, но нос у него задран все так же высоко.