Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул

— Замечательно! — воскликнул господин Мак-Ардл, потирая руки и радостно поблескивая глазами сквозь стекла очков. — Тогда вы точно сможете что-то из него вытянуть. Был бы это кто-то другой, я бы сказал, что все это полная ерунда, но профессор уже один раз доказал, на что он способен, и, кто знает, возможно, он сделает это еще раз.

— Что-то из него вытянуть? — переспросил я. — О чем, собственно говоря, речь?

— Так вы не читали его письмо «Возможности с точки зрения науки» в сегодняшней «Таймс»?

— Нет, не читал.

Мак-Ардл быстро наклонился и поднял с пола газету.

— Читайте вслух, — сказал он, тыча пальцем в нужную колонку. — С удовольствием послушаю это снова, потому что я уже и сам не уверен, что правильно понял то, что он хотел сказать.

Вот то письмо, которое я зачитал редактору отдела новостей «Дейли газетт»:

«Возможности с точки зрения науки»

«Сэр!

Меня весьма позабавило, — вызвав, впрочем, и целый ряд других, менее приятных чувств, — самодовольное и совершенно дурацкое письмо Джеймса Уилсона Мак-Фейла, недавно опубликованное в вашей колонке и посвященное размытию границ фраунгоферовых линий в оптических спектрах[134] как планет, так и неподвижных звезд. Он отзывается об этом явлении, как о чем-то малозначительном. Но для более глубокого ума становится вполне понятно, что этот факт, с большой долей вероятности, может иметь огромное значение — настолько важное, чтобы затронуть благополучие каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка на этой планете. Я, конечно, не надеюсь донести научным языком хоть какую-то часть того, что я при этом имею в виду, тем неудачникам, которые черпают мысли из колонок ежедневных газет. Поэтому я попытаюсь опуститься до их ограниченности и описать ситуацию с помощью простых житейских аналогий, рассчитанных на умственные рамки ваших читателей».

— Господи, да он просто уникальный тип, настоящее чудо! — сказал Мак-Ардл, задумчиво покачивая головой. — От его выходок даже у едва вылупившихся птенцов перья встанут дыбом, а собрание мирных квакеров[135] передерется. Поэтому-то и не удивительно, что в Лондоне Челленджеру так тяжело. И это очень прискорбно, мистер Мэлоун, потому что он действительно голова! Ну ладно, давайте послушаем про аналогии.